Великие битвы великой страны. Сергей Петрович Алексеев

приснился Митьке сон, что он дома. Отец что-то стругает, мать пряжу крутит. Дома тепло, хорошо.

      Сидит на печи кот Васька, одним глазом на Митьку смотрит и как бы говорит: «А гуси, они ведь не страшные». Подходит Митька к коту, хочет погладить. Смотрит, а это вовсе не кот, а барыня Мавра Ермолаевна. Вскрикивает Митька, просыпается, а перед ним и впрямь стоит барыня, розги в руках держит.

      Нашлись все же розги! Приехала Мавра Ермолаевна из церкви, легла спать, а ей в бок что-то колет. Сунула руку под перину – розги!

      Била Митьку барыня тут же, прямо в гусятнике.

      А утром стала Мавра Ермолаевна гусей кормить и нашла своего любимого гусака мертвым. И снова пороли Митьку. На этот раз долго и больно.

      Валенки

      Первые дни жил Митька с Архипом и Варварой в каморке при баньке. А потом взяла барыня мальчика к себе в дом. Стал Митька у нее в услужении.

      Целый день барыня Митьку то туда, то сюда…

      Только и слышится:

      – Митька, в погреб сбегай!

      – Митька, половик стряхни!

      – Митька, где ты? Ми-и-тька!

      А вечером ляжет барыня спать и заставляет чесать себе пятки. Чешет Митька, чешет, пальцы устанут, а Мавра Ермолаевна все не засыпает.

      Наконец заснет. Свернется и Митька, как щенок, калачиком. Только закроет глаза, слышит:

      – Митька, воды подай!

      – Митька, туфли найди!

      И так до утра.

      Или у барыни бессонница начнется. И опять Митьке не спать. Требует барыня, чтобы Митька ей разные истории рассказывал. Уж он ей и про королевича Бову расскажет, и про серого волка, и про господ Воротынских, и про старосту Степана Грыжу. А барыня – давай еще.

      Днем-то барыня отоспится, а Митьке опять дело. Заставит Мавра Ермолаевна его пшено перебирать или горох растирать. Сидит Митька, глаза слипаются, спать хочется, но трет горох, перебирает пшено.

      А как-то легла барыня после обеда и заставила Митьку сушить валенки.

      – Да смотри, – говорит, – не спи! Валенки, они новые, далеко в печь не засовывай.

      Сидел, сидел Митька возле валенок и вдруг заснул. Проснулся оттого, что горелым запахло. Сунулся в печь, а от валенок одни верха остались. От горелого проснулась и барыня.

      – Митька! – закричала. – Митька, чего горелым пахнет!

      Прибежала Мавра Ермолаевна, смотрит – у Митьки в руках одни верха от валенок.

      И снова Митьку били. Всыпала ему барыня розог и приговаривала:

      – Тебе что, ночи мало? Тебе еще и днем спать, паршивец, ненасытная твоя душа!

      Дорога

      И стало Митьке невмочь. Забьется куда-нибудь, плачет. Родную Закопанку, отца, мать, кота Ваську вспомнит.

      Тяжело Митьке…

      Решил он бежать из господского дома. Стал потихоньку на дорогу собирать сухари. Прятал их в коровник, под стойлом. Потом стал дорогу выспрашивать осторожно. Заговорил вначале с Архипом.

      – Дядя Архип, а Чудово отседова, видать, далеко-далеко? – спросил Митька.

      – Далеко, – ответил Архип. Потом почесал свою кудлатую бороду, подумал и еще раз сказал: – Далеко-о!

      – А наше село Закопанка еще дальше? –