Ведьмин дар. Дарья Гущина

право осуждать на смерть детей? Дар ведьмы – естественная часть волшебного мира. Вам не кажется, что мы имеем право жизнь? И на договор?

      Разумеется, для безымянного мои слова были пустым звуком.

      – Отдай Анну, – велел он спокойно. – Сейчас же. Иначе…

      И после этого волшебного слова за его спиной мелькнула тень. Наблюдатель поперхнулся недосказанным, посмотрел на меня – теперь точно бессмысленно и тупо, рухнул как подкошенный и замер. А окровавленный древесный корень, торчащий из солнечного сплетения безымянного, деловито зашевелился, оплетая законную добычу новыми корешками и утаскивая её под землю.

      – Ужка! – запоздало возмутилась я. – Зачем же насмерть? Я который год мечтаю допросить безымянного и хотя бы его кровь на анализ сдать!

      – Иначе нельзя, – из-за сосны выступила хрупкая, маленькая девушка с длинными соломенными косичками и тёмными глазами старухи. – Я его пообещала. Плоть и кровь наблюдателя, его сила – плата за помощь.

      Она посмотрела туда, где лежало тело, и фыркнула:

      – Дурак… Пошёл договариваться с отступниками всего-то с тремя амулетами от «смешанки», – Ужка пошевелила пальцами и на лету подхватила выскочившие из-под земли наблюдательские обереги. – Им разве никто говорил, что такие амулеты не защитят от магии одной конкретной сферы, даже если эта сфера смешивалась с другой для создания оберега?

      – Я – нет, – отозвалась я. – Я про вас вообще ничего не сказала.

      – Знаю. С такой-то защитой палача в твои мысли никто не полезет, – усмехнулась она. – Они поди всё на зелье правды напирали, от которого у тебя иммунитет?

      – Сначала на него, – подтвердила я, переступая с ноги на ногу и обратно. – Потом подсели на легенды о стародавних, которые я пачками сочиняла на ходу. А потом им стало интересно, когда же я наконец мумифицируюсь и за счёт чего живу.

      – Предсказуемо, – Ужка внимательно и оценивающе осмотрела меня с головы до ног. – И ни маяков, ни магнитов, ни слежки… Скучно, Эф. Хоть бы кого-нибудь привела – мы бы размялись. Но выглядишь… модно. Неожиданно.

      – Тьфу на тебя… – я безрезультатно вытерла тыльной стороной ладони яркую помаду с губ. – А я всё жду, когда отвалится…

      Отступница и давняя подруга улыбнулась:

      – Не надо. Так ты интереснее, – и после паузы тихо: – Я рада, что ты вернулась. Молодец, что выжила.

      Мы не любим проявлять чувства – мы не умеем проявлять чувства. Мы живём в постоянном напряжении и ожидании – нападения, смерти, плена, безумия. И стараемся не привязываться, чтобы спокойно и философски относиться к неизбежным потерям. Ужкины слова стоили дорогого.

      – Спасибо, – я тоже улыбнулась. – Кстати, там, на обочине, под покровом невидимости, есть симпатичная наблюдательская пятёрка. Скажи старшим, пусть решат, что с ними делать. Я пока их скрутила, усыпила и… – и спохватилась: – Мои добрались?

      – Да, – она сунула амулеты в карман ветровки. – Девочка до сих пор в трансе… парень – тоже. Он не ожидал, что его замечательная