Атаман. Андрей Посняков

вели сечь, батюшко! – хором взмолились девушки. – Хочешь, мы те про Соловья-разбойника споем?

      – Не умеют петь, пусть тогда пляшут. Голыми! – снова пошутил Егор.

      – Голыми? – Игнат ненадолго задумался и вздохнул. – Не, голыми им нельзя – утопятся еще со сраму в проруби. Мне – прямой убыток.

      – Да шучу я!

      – Так про Соловья-разбойника будете слушать?

      – Послушаем, чего уж. Пусть поют.

      После веселого – обильного, с хмельным и с песнями – ужина гости полегли спать, едва только растянулись на приготовленных ложах – кто на широких, застеленных медвежьими шкурами сундуках, кто – на лавках, сразу и захрапели – и Борисычи, и Антип. Иван – Тугой Лук – Борисович, правда, сказать успел:

      – Тебе, Егорий, нынче сторожу нести. Вижу, не так уж ты и хмелен, молодец.

      – Да с чего тут хмелеть-то? Была б водка, а так…

      Поворочавшись – все равно не заснуть, да и нельзя – «сторожа!», Вожников вышел на крыльцо, подышал воздухом, прогоняя остатки ненужного хмеля. Ночь выдалась тихой и теплой, падавший было мокрой крупой снежок вроде бы перестал, сквозь разрывы туч проглянули серебристый месяц и звезды. Хорошо! Нет, правда. Словно в каком-нибудь пансионате а-ля рюс. Так и кажется, что вот-вот выйдет кто-нибудь выкурить в тишине сигаретку… Да-а-а…

      Что-то скрипнуло. Чья-то тень бочком скользнула к крыльцу. Молодой человек вздрогнул – кого еще черт принес? Ах, это ж, кажется…

      – Федя, ты, что ли?

      – Язм, господине.

      – Молодец! – Вожников приглашающе махнул рукой. – Давай поднимайся, на крылечке с тобой постоим, побазарим.

      Парень как-то затравленно оглянулся:

      – Лучше уж, господине, в сенях.

      – В сенях так в сенях, – пожал плечами Егор. – Только темно там.

      – Это и хорошо, что темно – никто не увидит. Слово к тебе есть!

      – Хм, надо же – слово! Ладно, проходи, говори свое слово.

      Оба уселись в сенях на старый сундук и с полминуты сидели молча. Вожников слушал тишину и… тяжелое дыхание подростка. И чего он так дышит-то? Как паровоз, прямо.

      – Ну? Что молчишь-то?

      – С мыслями, господине мой, собираюсь.

      – Слышь! Сказал же уже – хватит прикалываться. Что хотел-то?

      – Уйти отсюда хочу, – хрипло прошептал Федька. – С вами!

      – Ну, так и пошли завтра, – Егор хмыкнул – забыл ведь на миг, где он! – Хочешь уйти – уходи.

      – Храни тя Бог, господине! – такое впечатление, что парнишка пал на колени.

      А ведь действительно – пал!

      – Э! Э! Ты что творишь-то? А ну, встань!

      – Благодарствую, – взволнованно продолжал подросток. – Добрый ты человек, я сразу приметил. Не каждый бы вот так согласился. Господи! А старшой-то твой как? Может, он-то меня взять не захочет.

      – Захочет, – спокойно уверил Егор. – Вообще-то, ему без разницы. А ты, я смотрю, местный. Дорогу прямую покажешь, а то почти месяц уже по лесам кружим.

      Федька истово перекрестился:

      – Куда хочешь проведу, токмо возьмите с собою в ватажку!

      – Куда-куда тебя взять? –