Счастливо оставаться! (сборник). Татьяна Булатова

горячо любимых им женщин заходит в тупик, решил разрядить атмосферу и примиряющим тоном добавил:

      – А не мешало бы…

      Сказал и пожалел, потому, видимо, огорчился. Благодарная Полина Михайловна, пытаясь смягчить возникшее напряжение, мигом бросилась на сторону Ираиды и глубокомысленно изрекла:

      – Не в институтах, Степа, дело…

      И тут же осеклась, ибо фраза ее была также не к месту, как и реплика сына, минутой раньше.

      – Где уж нам! – демонстративно воскликнула Ираида и удалилась в кухню.

      Степан вышел проводить мать, потупив глаза. Полина Михайловна тоже говорила куда-то в сторону. Условившись о встрече в воскресенье – «как всегда, на обед», – мать с сыном разошлись.

      В дом Степан входил как побитая собака.

      – Проводил? – грозно спросила Ираида.

      Муж торопливо кивнул.

      – Тогда садись, обедай.

      Села напротив мужа, привычно подперев подбородок ладонью, правда, при этом смотрела нарочито сквозь предателя.

      Степан огорченно хмыкнул – промашка, мол, вышла – и осторожно поднес ложку ко рту.

      Ираида презрительно спросила:

      – А чего ж ты, Степа, на мне-то женился? На необразованной и темной? Может, не надо было?

      Ираида входила в раж, с каждой секундой набирая обороты. Именно этого Степан и не любил, поэтому терпеть не стал и для начала исподлобья взглянул на супругу. Та в запале Степаново выражение лица не разглядела и продолжала с еще бо́льшим энтузиазмом:

      – Конечно, не ровня я тебе. Не ров-ня! Правду люди мне говорили – не хотела меня твоя мать. Не хо-те-ла! Понятно теперь, почему ты аж до свадьбы к Зинке Куприяновой захаживал. В городе училась! Училась она в городе! Что ж ее городские-то замуж не позвали? А может, мама твоя ее уговорила вернуться? А то, мол, женится наш Степа, женится, и глазом не успеем моргнуть!

      Степан, не сводя глаз с Ираиды, медленно положил на стол ложку, да так аккуратно, что та даже не звякнула. И только было открыл рот, как Ираида Семеновна, уловив во взгляде супруга угрозу, мелко-мелко зачастила:

      – Ты чего, Степ? Невкусно, да? Невкусно? Так давай я вылью! Вылью я эти щи, раз невкусно. Картошку ешь. Не хочешь картошку? – Ираида как заведенная продолжала не поддерживаемый Степаном разговор. – Ну, не хочешь картошку, скажи тогда, что ты хочешь?

      Жена метнулась к холодильнику, распахнула его и опять затараторила:

      – Яйца, может? Не хочешь яйца? Тогда давай – рыба тут вот есть, вчера жарила, отец приносил. Что? И рыбу не хочешь? Чего ж ты тогда хочешь, Степа? – огорченно наконец обратилась она к мужу.

      – Сядь, Ирка. Не мельтеши.

      – Я и не мельтешу, Степ. Я как лучше хотела.

      – Вот и не мельтеши, Ир. Дай по-человечески мне поесть.

      – Да ешь на здоровье, – с облегчением откинулась на стуле Ираида.

      Степан завороженно смотрел на тарелку, жена – на мужа. Над столом зависла тишина. На Ираиду снизошло счастье. Подперев ладонью подбородок, она пристально смотрела на мужа, на его большую неправильной формы голову, на наметившиеся