Победившие не вернутся. АНАТОЛИЙ ЭММАНУИЛОВИЧ ГОЛОВКОВ

фермы.

      Глава 7. Взаперти

      Лейбович, приехавший в гости к Хейзеру, сидел у него на террасе, поглощая листья салата и болтая.

      Он был возбужден. На лице его вспыхивали розовые пятна, лоб покрывался капельками пота, хотя в уютном городке рядом с озерами и довольно высоко в горах, было не жарко.

      Но Лейбовича можно было понять: ему удалось вырваться из воюющей страны. Из империи, которая вела себя на войне жестоко и упрямо, восстановила против себя полмира, и все равно мечтала о победе. Лейбович говорил, что только в Швейцарии может дышать полной грудью, наслаждаться покоем и давно забытым ощущением безопасности.

      В Австрии призывают в армию врачей. Лейбовича хотели отправить в действующие войска. Но он уцелел. Не из-за сердца или геморроя, за него вступилась криминальная полиция.

      – Неужели за тебя хлопотал Шлоссер? – молвил Хейзер удивленно.

      – Да. Поднял дикий шум. Дошел до генерального штаба. Он заявил, что не позволит рисковать одним из самых опытных судебных медиков Граца, да и всей Штирии. Мне выдали белый билет.

      Лейбович восторгался каждой сменой блюд, и поэтому больше, чем требовал того этикет, улыбался прислуге. О, форель с этими милыми серыми пятнышками! О, этот чудный гусиный паштет! О, горячие бернские булочки! О, шардоне, присланное друзьями Хейзера из Бургундии!

      В ответ на восклицания австрийца скромно улыбалась из своего кресла жена Хейзера, Селестина, вышивая гладью на пяльцах. Когда же подали кофе, аромат которого поплыл по террасе, Лейбович чуть не расплакался. Он обхватил чашку ладонями, долго вдыхал пар благоуханного напитка, потом молвил:

      – Ты не представляешь, Руди, какую бурду подают нынче у нас! И это в Вене! Бог весть, что они в кофе подмешивают! Ладно бы еще цикорий или ячмень. Правительство на всем экономит, цены взлетели до небес.

      Хейзер неторопливо обрезал сигару.

      – А почему ты не спрашиваешь о Спящем?

      Лейбович подпрыгнул на стуле.

      – Ради него я в Интерлакене! Где мой покойник?

      Селестина отложила вышивание и подошла к столу.

      Лучше бы Лейбович не спрашивал. Полтора года русского держали в мансарде, на третьем этаже. Специально для него соорудили потайную комнату. Ни гости, ни родня, ни прислуга не должны были знать об этом. Потом удалось построить лабораторию. Это на десяток метров ниже гаража. Ее хорошо оснастили. Чтобы соседи не заподозрили, сказали им, что рабочие роют котлован под гараж для двух автомобилей. Из гаража в лабораторию можно спуститься через потайную дверь.

      – Дорого! – восхитился Лейбович.

      – Продали пару аптек, – сказала Селестина, – заложили драгоценности.

      – Ну, так показывай же! – воскликнул Лейбович, отодвигая блюдце с чашкой и недоеденное пирожное. – Я сгораю от нетерпения!

      Они спустились в гараж.

      Хейзер нажал на кнопку, бетонные панели раздвинулись, образуя проход, вспыхнуло электричество, освещая лестницу.

      Внизу оказалась еще