Победившие не вернутся. АНАТОЛИЙ ЭММАНУИЛОВИЧ ГОЛОВКОВ

выскочила из коляски, стремглав побежала в сторону крыльца, но путь ей преградила полиция.

      – Что здесь произошло? – еле сдерживая себя, спросила графиня. – Я приехала к Александру Гардашу! Где он?

      – Посторонним входить в дом запрещено. Идет расследование. Позже, позже, мадам! – сказал один из полицейских, мягко отстраняя Катю от двери.

      – Я буду жаловаться! – закричала Катя. – Это неслыханно! Вы все еще живете по законам своей прогнившей империи? Вы не заметили, как она рухнула, господа? Пора менять порядки!

      На шум вышел черноволосый мужчина при усах, в добротном, но явно казенном костюме.

      – Шлоссер, – представился он бархатным баритоном, который сразу расположил к себе Катю. – Полицейский. Почему вы шумите, красавица? И у вас не местный выговор. Вы немка?

      – Меня зовут Рута Дигер, я подданная Швейцарии, – ответила Катя уже гораздо спокойнее, но все еще в нетерпении.

      – А кем вам приходится Гардаш?

      – Это мой друг.

      Шлоссер взял Катю под локоть и повел за ворота, где тихо сказал:

      – Перестаньте. Вы не Рута Дигер. Так ведь?

      – Мне не совсем понятно, почему вы….

      – Хорошо, извольте, – резко перебил Шлоссер. – Я узнал вас по фотографии, которую показывал мне Алекс. Она висит в доме на стене. Вы его жена, не так ли?

      Лозинская молчала, глядя на полицейского снизу вверх распахнутыми темными глазами, в которых вот-вот могли появиться слезы.

      – Как вы узнали? Вы меня арестуете?

      – Не бойтесь, – сказал Шлоссер, – я не стану раскрывать ваши секреты. Вы можете довериться мне.

      – Умоляю, скажите, что с ним?

      Шлоссер на пару мгновений поддался гипнозу женских глаз, которые выражали так много: и страх, и веру, и надежду, и мольбу, и готовность чисто по-русски терпеть, сколько нужно, лишь бы с Алексом было все в порядке.

      Не без труда сбросив с себя оцепенение, Шлоссер сказал:

      – Боюсь, у меня для вас плохие новости, фрейлейн Катрин. Ваш муж покончил с собой.

      Катя разрыдалась, уткнувшись в погон полицейского.

      – Но почему! Как! Ведь он ждал меня!.. Мы были счастливы!.. У него не было не единой причины!

      – Я тоже так думаю, – сказал Шлоссер. – Это и заинтересовало полицию. Иначе мы бы уже сегодня закрыли дело. А сейчас, поскольку уж вы здесь, помогите опознать тело.

      В тесноватом, загроможденном мебелью холле первого этажа работала следственная бригада: криминалист Ланге, патологоанатом Лейбович из госпиталя св. Себастьяна. В углу скучали двое типов в неважных тройках с потертыми на рукавах пиджаками и косо надетыми галстуками в канотье, – репортеры и фотограф из «Grazische Abendzeitung».

      Они смиренно ждали, пока Шлоссер найдет время ответить на вопросы и разрешит сделать снимки. В углу сидел свидетель, молочник из соседней деревни с перепуганным лицом.

      Катю проводили через арочный портал в кабинет, где за письменным столом перед лужей крови, залившей бумаги и пропитавшей зеленое сукно, сидел Алекс в пиджаке добротного твида.