Последний рейс «Фултона». Борис Сударушкин

выпускают – один ужаснее другого: то об отнятии земли, то о низведении офицеров до солдатского положения, то о запрещении Закона Божьего. Почитаешь такое – волосы дыбом!

      Другой, опухший от сна, брызжет слюной:

      – А я теперь не читаю. Гори все синим огнем!..

      – Напиться да забыться, – поддержал квелый, с сизым носом.

      Особняком от других – еще толпа. Тут «матушку Расею» даже не поминают – всё о барышах. И свой оратор есть:

      – Братья! Кого из вас не штрафовали большевики за спекуляцию? Нет таких: Эрдмана – за махорку, Готлиба – за мануфактуру, Либкеса – за шоколад, Лейбовича – за изюм. Как жить? Как торговать? Нет, не по пути нам с этой босяцкой властью!..

      У нотариальной конторы на театральной площади обыватель в шубе и судейской фуражке без кокарды жалуется другому, в шапке, напяленной на уши, в пальто с бобром:

      – Что выдумали эти проклятые Совдепы – плати домработнице не меньше пятидесяти рублей! Я выгнал старую, думал – новенькая посговорчивей будет, хватит ей и пятнадцати. А она тоже хвост задрала – давай мои полсотни.

      – Ах, зараза! И что же вы?

      – Выгнал ее, дуру рябую, а она Совдепам пожаловалась. Так и пришлось по их указу ни за что ни про что выдать ей сто тридцать рубчиков. Каково?

      – Господи! Грабят средь бела дня – и жаловаться некому, – посочувствовал обыватель в пальто с бобром…

      К полудню разрозненные толпы стали стекаться в одну. Но все пока без лозунга, без идеи. Каждый сам по себе, со своим недовольством, со своей злостью.

      Но нашлись люди, которые сумели подобрать для толпы общий интерес. Кто-то крикнул:

      – В Продуправе крупчатку раздают!..

      Второй, прячась за спины, бросил в толпу:

      – Комиссаров – в Волгу!..

      Цель обрисовалась. Двинулись по Власьевской в центр, на ходу прихватывая палки, камни. По дороге присоединялись другие.

      – Куды, граждане?

      – За харчами!..

      – Я вот и бидончик взял. Может, постным маслицем разживусь…

      На перекрестке возле чайного магазина толпа замедлила шаг, остановилась. Посреди улицы, преграждая дорогу, – парень из тех, кого предлагалось в Волге топить. Стоял, улыбаясь, от холода засунул руки в карманы старенькой путейской тужурки, раскачивался с носков на каблуки.

      Толпа насторожилась. Все бы понятно было, окажись за спиной совдепщика солдаты со штыками, пулеметы. Но на улице – хоть шаром покати. Что-то не то! Не так!

      – Расходитесь по домам, граждане, – скучно сказал парень. – Взрослый народ, отцы семейств, и образованные есть… Стыдно. Ничего нет в Продуправе. Там и тараканы-то с голоду разбежались…

      Некоторые из рабочих, хорошо знавшие товарища Павла, повернули назад. Но влились в толпу приказчики, маркеры из бильярдной, буфетчики.

      А тут из-за угла, со стороны Спасского монастыря, еще колонна. Впереди – дюжие хоругвеносцы с белыми лентами на груди, с тяжелыми иконами в руках. В календаре январь, от стужи носы деревенеют, а они, надрываясь, вразнобой тянут пасхальное «Христос воскресе