Последний рейс «Фултона». Борис Сударушкин

присвистнул, сдвинул фуражку на затылок.

      – А, собственно, зачем вы сюда явились? Какое вам дело до того, чем я занимаюсь? – задавал Маслов вопросы, суетливо перебирая бумаги на столе.

      – Какое дело? Да самое прямое – деньги-то вы, генерал, наши выписываете.

      – Что?!

      – Вы своими руками, извиняюсь за выражение, ни шиша не сделали. Вот и выходит, что рабочими денежками распоряжаетесь, – спокойно объяснил Лобов, рассматривая бархатные шторы на окнах, портреты в тяжелых рамах, мраморный письменный прибор на столе из красного дерева, лепные украшения на потолке.

      – При чем здесь вы – и городская управа?!

      Лобов поправил на плече ремешок от маузера.

      – Правильно, ерунда получается – городскую управу мы только что разогнали. И этой самой духовной консистории не стоит денег давать, поскольку Бога нет. Кому же, спрашивается, вы ассигновки выписываете и на каком основании?

      Маслов не сразу нашелся, что и сказать.

      – На основании законов Российской империи! – выскочил он из кресла, будто его пружиной вышибло.

      – Опять чепуха выходит, – урезонил Лобов. – Российская империя приказала долго жить, и все ее законы советской властью отменены.

      – Не признаю я ваших Советов!

      – А подчиниться придется.

      – Я Временным правительством уполномочен!

      – А разве мы спорим? Вы были уполномочены правительством временным, а мы постоянным, во главе с Лениным. Так что сдавайте дела новой власти, настоящей.

      Маслов бросился к телефону на стене, бешено закрутил ручку.

      – Если в губернскую милицию звоните, то зря – мы ее тоже разогнали, – поставил в известность Лобов, расхаживая по кабинету. – И полковника Ланцова – начальника гарнизона – попусту не беспокойте. Бесполезно.

      – Что с ним?

      – Сидит дома, уволили мы его. Дал честное слово, что против советской власти выступать не будет, а то бы встретились с ним в Коровниках. Собирайтесь, ваше превосходительство.

      – Не имеете права! Я буду жаловаться!

      – Уж не Керенскому ли? – улыбнулся Лобов. – Ну, несдобровать мне… Вагин! Веди арестованного в тюрьму.

      Только Тихон подошел к генералу – тот выдернул из ножен длинный кинжал, замахнулся. Тихон едва успел перехватить руку генерала, кинжал упал на ковер.

      – Это насилие! Бандиты! Никуда не пойду!

      Тихон молча винтовкой подтолкнул Маслова к дверям. Вывел на улицу и предложил всерьез, без улыбки:

      – Если желаете – наймите извозчика.

      – Зачем? – не понял генерал.

      – До Коровников далековато. Как бы вам не устать, ваше превосходительство.

      Маслов выкатил глаза.

      – Нанимать извозчика за свой счет, чтобы он меня же в тюрьму вез?

      – А что такого? – удивился Тихон. – С какой стати я буду раскошеливаться?

      – Ни за что!

      – Было бы предложено. Тогда уж извините – шагом марш! – И Тихон пешком повел последнего представителя старой власти в тюрьму.