Клетка теснее грудной. Константин Евгеньевич Игнатов

еж, на ее худеньких руках проступили крупные вены, она поставила два больших кожаных чемодана на землю и нервно поправила чёлку. Офа же спокойно сошла на перрон, неловко зевнула, прикрыв рот рукой, и огляделась, изрядно удивившись всеобщему ажиотажу.

      – Боже мой, боже мой! – завопила она. – Какой ужас, какая толпа, сколько людей! Это же просто кошмар! Как нам пройти? – кричала она все громче и громче. – Я возмущена, у меня здесь живут родственники, я должна сейчас же идти! – Офа со своим маленьким чемоданчиком начала протискиваться к выходу, увлекая за собой Киру. – Господин в погонах, вы кто, полицейский? Господин полицейский!

      Офа надрывалась и двигалась вперед, ее голос становился увереннее и привлекал все больше внимания. Это продолжалось до тех пор, пока за ее спиной не выросла огромная тучная фигура мужчины с черной бородкой, маленькими, будто что-то подозревающими, глазками, и большим носом с горбинкой. Он был одет в привычный темно-синий костюм, но с эмблемой в виде двух собачьих голов на рукаве, что указывало на его статус.

      – Господин полицейский, – продолжила Офа, мгновенно развернувшись к нему, – ну это же сущее безобразие и беззаконие!

      Фигура никак не реагировала, молча хлопая глазами, а Офа, будто не замечая пристального к себе внимания, продолжала:

      – У нас в этом городе родственники, мы к ним приехали, и нам, уж простите, совершенно некогда заниматься вашими сиюминутными приказульками, понимаете? – она уставилась своими огромными карими глазами на полицейского.

      Грузная туша переступила с ноги на ногу и звучным раскатистым голосом произнесла:

      – Забудьте про время, родственников и прочие условные связи, которые считали частью вашей жизни. Отныне материя здесь вы, а рубаха – город. И не вздумайте вообразить себя какой-то особенной нитью, забудьте! Чем больше вы так думаете, тем больше провоцируете, чем громче кричите, тем сильнее жаждут задавить ваш голос, как нечто мешающее тишине и спокойствию.

      Офа не верила своим ушам, здесь, должно быть, какая-то ошибка. Вдруг, сзади чей-то робкий старческий голос произнес:

      – Здесь все равны, но знаменателя общего нет. Запомните: там, где эталоном является похожесть, даже зеркала будут против вас, и вы увидите в них не себя, а лишь чуждое отражение, в которое захочется плюнуть – искаженную данность.

      Полицейский грубо схватил Офу за руку, та от неожиданности вскрикнула и попыталась освободиться, но лишь сильнее почувствовала давление влажных пальцев жандарма.

      – Что вы делаете? Отпустите! – закричала она. – Кира, Кира, помоги!

      Кира, всегда быстро принимающая решения, бросилась с кулаками на фигуру полицейского, но и ее руку чуть выше локтя сжала огромная клешня блюстителя, который потащил обеих женщин к черной полицейской машине, где усадил в кузов на деревянные лавки. Дверца захлопнулась. Кира потерла локоть, затем подняла голову и быстро осмотрелась. Рядом сидела Офа с выпученными