Как Бог съел что-то не то. Джудит Керр

с другом. Другие читали газеты (Анна отметила одну газету с английским названием, одну – с французским, две – со швейцарским и одну на идише). Двое пожилых супругов ели булочки из бумажного пакета, а какой-то сгорбленный тощий человек одиноко стоял в углу, уставившись в пространство. В комнате периодически появлялся служащий, выкликал чье-то имя, и тот, кого вызвали, поднимался с места и шел за ним.

      – У тебя должен появиться какой-то фундамент для жизни, – приговаривала мама. – То, чего у меня никогда не было. Тогда сможешь стать независимой.

      Сначала мама отвергла предложение Анны найти себе работу, но потом со свойственной ей энергией бросилась на поиски подходящих учебных курсов. В том, что Анне необходимо окончить специальные курсы, мама была твердо уверена. Вот только какие именно? Идея поступить на курсы секретарей вроде бы напрашивалась. Но полная неспособность Анны освоить стенографию входила в список ее многочисленных неудач во время обучения в школе мисс Меткаф.

      – Дело не в том, что это трудно. Это ужасно скучно! – жаловалась Анна.

      В ответ на это мисс Меткаф снисходительно улыбалась и замечала: «Гордыня не лучшее качество!»

      Мама прекрасно понимала трудности Анны со стенографией, и в конце концов, путем многочисленных расспросов дальних и близких знакомых, ей удалось разузнать о секретарских курсах, где обучали по другой системе. Вместо стенографии там учили печатать на портативных машинках, напоминавших пишущие. Это было гораздо легче, к тому же машинки можно было приспосабливать к разным языкам. Единственной проблемой была стоимость этих курсов – двадцать пять фунтов стерлингов!

      – Господин и госпожа Цукерман! – вызвал служащий престарелых супругов, самозабвенно поглощавших булочки.

      Они торопливо засунули недоеденные остатки обратно в пакет и последовали за служащим.

      – Я считаю, что мы имеем право на помощь, – приговаривала мама. – Мы еще никогда ни о чем не просили.

      Мама и сейчас не стала бы обращаться в Организацию помощи беженцам. И только опасение, что Анне придется работать без нужных навыков, как ей самой, заставило маму пойти на это. Пять с половиной дней в неделю мама проводила в полуподвальном помещении, перепечатывая и сортируя письма. Она ненавидела свою работу.

      – Господин Рубинштейн!

      – Господин и госпожа Берг!

      Женщина, сидевшая напротив мамы, тяжело поднялась.

      – Как же долго они заставляют ждать! – воскликнула она. – Еще немного – и у меня не хватило бы сил это вынести, честное слово!

      – Но это лучше, чем ждать на границе, Берта, – заметил, нахмурившись, ее муж.

      Он повернулся к маме и Анне:

      – Моя жена стала несколько нервной. Нам пришлось нелегко. Мы уехали из Германии перед самой войной.

      – Как это было ужасно! – запричитала женщина. – Нацисты все время кричали на нас, угрожали. Там был один несчастный старик… Он думал, его документы в порядке. А его стали бить – кулаками, ногами – и не пропустили. И потом закричали нам: а вы пока проваливайте. Но мы до