Летним вечером в подворотне. Евгений Лукин

рявкнул Акимушкин. – Три года в Средней Азии служишь – фаланг не знаешь? Огромные пауки, здоровые, как собаки!

      – Акимушкин! – взвизгнул Мамолин. – Ты… Ты что, пьяный? Я сейчас в бригаду сообщу!..

      В динамике что-то негромко, но отчётливо хлопнуло, затем он взорвался неразборчивым бормотанием и умолк. Это Мамолин отпустил кнопку на своём микрофоне.

      – Ну вот и до них добрались, – очень спокойно, почти безразлично заметил Царапин.

      Перед капониром дважды ударил карабин Петрова.

      – Иди помоги ему! – бросил Акимушкин, и Царапин, спрыгнув на бетонный пол, побежал к воротам.

      Ночь оглушила его. Лунное серое небо свистело и выло реактивными двигателями. «Неужели всё-таки война? – беспомощно подумал Царапин. – Но с кем? Не с этими же…» Где-то севернее возник жуткий повышающийся вой – что-то большое и тяжёлое падало с огромной высоты. Петров и Царапин ждали. «Ддумм»…» – донеслось из-за третьей пусковой, словно чугунная болванка врезалась в землю.

      – Не взорвалось, – с удивлением сказал Петров.

      В песке были выбиты две новые воронки, рядом дёргались мохнатые суставчатые лапы очередной «фаланги».

      – А эти не появлялись? – спросил Царапин, кивнув на лежащего и невольно задержав на нём взгляд. Насекомое, просто огромное насекомое… Немудрено, что он принял эту личину за противогазную маску.

      – Ну и морда у тебя, Петров… – с нервным смешком пробормотал он.

      – Я! – встревоженно откликнулся ефрейтор.

      – Нет, это я так… анекдот вспомнил…

      Реактивный многоголосый рёв, затихая, смещался к северу.

      – Я думал, бомбить будут, – признался Петров и, помолчав, тихо спросил: – А чем они так… Левшу?

      Словно в ответ ему за капонирами, ближе к солдатскому городку, беззвучно вздулся и опал бледно-фиолетовый пузырь света.

      – А вот тем же самым, только поменьше, – не разжимая зубов, проговорил Царапин и вдруг умолк.

      – Машина, что ли? – недоверчиво всматриваясь, спросил он.

      Да, над капонирами дрожал светлый скачущий нимб – там, по песчаной лунной дороге, меж зарослей янтака, кишащих огромными пауками и чёрными дьяволами, на большой скорости шла машина с включёнными фарами – кто-то пробивался к ним со стороны городка.

      – Может, они ещё ничего не знают? – неуверенно предположил Петров.

      Царапин, не сводя глаз с тонкого лучистого зарева, отрицательно мотнул головой. Он не мог перепутать ни с чем бледно-фиолетовую вспышку – увеличенную копию той, что сожгла Левшу. Даже если люди в машине минуту назад не знали, что их здесь ждёт, то теперь они уже несомненно были в курсе.

      Ночь к тому времени снова стала тихой, явственно слышался нарастающий шум мотора. Отчаянно сигналя, машина вылетела из-за капонира, осветив холм, ворота, курилку. Это был тяжёлый самосвал, и он шёл прямиком к ним, гнал по зарослям, рискуя шинами.

      Жуткая из-за непонятности своей подробность: над кабиной, словно корона, тлело вишнёво-розовым что-то причудливое и совершенно незнакомое.

      Над верблюжьей колючкой в вертикальном высоком прыжке взлетела ополоумевшая