Летним вечером в подворотне. Евгений Лукин

близости от зоны разрыва второй ракеты, была повреждена и, следовательно, тоже уничтожена. Пока всё. Готовность прежняя. «Старт», как поняли?

      – Понял вас хорошо, – ошеломлённо сказал Акимушкин. С микрофоном в руке он стоял перед пультом, приоткрыв рот от изумления.

      – Вот это мы стреляем! – вскричал он и перекинул тумблер. – «Шестая пушка», ответьте «Кабине»!

      Жоголев откликнулся не сразу.

      – Мамолин утверждает, что мы двумя ракетами поразили три цели, – сообщил Акимушкин. – И как тебе это нравится?

      – Два удара – восемь дырок, – мрачно изрёк Жоголев. – Слушай, у тебя там прикрытие прибежало? Люди все на месте?

      Царапин оглянулся на Акимушкина.

      – У меня, Валера, вообще никто не прибежал, – сдавленно сказал тот. – Что будем делать?

      – В штаб сообщил?

      – Да нет связи со штабом! И послать мне туда некого! Не дизелиста же!..

      – Ч-чёрт!.. – сказал Жоголев. – Тогда хоть Мамолину доложи. У меня нет двоих…

      – Царапин, – позвал Акимушкин, закончив разговор. – Когда в штаб звонил – какие гудки были? Короткие? Длинные?

      – Никаких не было, товарищ лейтенант. На обрыв провода похоже… – Царапин не договорил, встрепенулся, поднял палец. – Тише!..

      Грохнула дверца капонира, по бетону гулко прогремели тяжёлые подкованные ботинки, фургон снова вздрогнул на рессорах, и в кабину ворвался ефрейтор Петров – бледный, без головного убора. В кулаках его были зажаты стволы двух карабинов. Качнулся вперёд, но тут же выпрямился, пытаясь принять стойку «смирно».

      – Рядовой Петров… – задыхаясь, проговорил он, забыв, что неделю назад нашил на погоны первую лычку, – по готовности… прибыл.

      Белые сумасшедшие глаза на запрокинутом лице, прыгающий кадык…

      Акимушкин стремительно шагнул к ефрейтору.

      – За какое время положено прибегать по готовности?

      Казалось, Петров не понимает, о чём его спрашивают.

      – Я… – Он странно дёрнул шеей – то ли судорога, то ли хотел на что-то кивнуть. – Я через «Управление» бежал.

      – Через «Управление»? – восхищённо ахнул Царапин. – А через Ташкент ты бежать не додумался?

      – Почему вы бежали через «Управление», Петров?

      – Фаланги, – хрипло сказал ефрейтор. – Вот…

      И он не то потряс карабинами, не то протянул их лейтенанту. Акимушкин вопросительно посмотрел на протянутое ему оружие.

      – Вот такие? – зло и насмешливо переспросил у него за спиной Царапин, и Акимушкин понял, что Петров пытается показать, какими огромными были эти фаланги.

      – Ефрейтор Петров! – страшным уставным голосом отчеканил лейтенант. – Вы хоть сами сознаёте, что натворили? Вы знаете, что вас теперь ждёт?

      Петров неожиданно всхлипнул.

      – Да? – дико скривив лицо, крикнул он. – Агаев напрямую побежал, а где он теперь?.. Я хоть добежал!..

      И Акимушкину стало вдруг жутковато.

      – Где Агаев?

      – Я ему говорю: «Нельзя туда, ты погляди, какие они…» А он говорит: