Ждать ли добрых вестей?. Кейт Аткинсон

взял, если б их давали напрокат, и тогда стал бы копией любого другого туриста. Как это так – негде арендовать собаку? Вот какая ниша на рынке пустует.

      Он приехал на прокатной машине со станции. Он бы ехал в собственной роскошной тачке всю дорогу, но когда сел и повернул зажигание, обнаружилось, что машина не подает признаков жизни. Поломалось что-то непостижимое – наверное, электроника, решил он. Теперь в гараже Уолтэмстоу машину выхаживал поляк по имени Эмиль, у которого был доступ (какой славный эвфемизм) к подлинным запчастям «БМВ» вдвое дешевле, чем у официальных поставщиков.

      Он глянул на часы – золотой «Брайтлинг», дорогой подарок. Время высшей марки. Ему нравились мужские примочки – машины, ножи, гаджеты, часы, – но вряд ли он потратил бы на часы столько денег.

      «Дареному коню в зубы не смотрят», – улыбнулась она, когда их вручала.

      – Да что ж такое, ну скорей же, – пробормотал он и боднул руль – легонько, не хватало еще, чтоб заоборачивались прохожие.

      Маскировка – это да, но он понимал: если долго ошиваться в крошечной деревне, рано или поздно кто-нибудь начнет любопытствовать. Он вздохнул и посмотрел на часы. Подождем еще десять минут.

      Через девять минут и тридцать секунд (он считал – а чем еще заняться? Только стоять при часах на часах) из школы выбежал авангард – два мальчика, две девочки. Они притащили сетки и блестяще отработанным маневром возвели на лужке футбольные ворота. Видимо, лужок был школе вместо игровой площадки. Каково учиться в такой школе, он и представить себе не мог. Его-то «началка» была выгребной ямой – денег слишком мало, народу слишком много, и куда ни плюнь цвел социальный дарвинизм. Выживание быстрейшего. И это еще были плюсы образования. Настоящее образование, когда он взаправду сидел в классе и чему-то учился, ему обеспечила армия.

      Ручеек детей в физкультурной форме вытек из школы и речной дельтой разлился по лужку. Потом вышли два учителя, стали раздавать футбольные мячи из корзины. Он считал детей, пока они выходили, – двадцать семь. Самые маленькие вышли последними.

      Потом появились дошколята – их-то он и ждал. По средам и пятницам они занимались в пристройке на задах школы. Натан, едва ли не самый крошечный, ковылял вместе со всеми, держась за руку девочки много старше его. Натан. Отнюдь не титан. Его упаковали в какой-то комбинезон «все в одном». Темные глаза, черные кудряшки – достались от матери, тут возразить нечего. Курносый носик. Порядок – матери Натана нет, уехала к сестре, у которой рак груди. Его здесь никто не знает. Чужак в чужой стране. Мистера Футы-Нуты, Липового Папаши, не видать.

      Он вылез из машины, прошелся туда-сюда, сверился с картой. Огляделся, словно только что приехал. Отсюда слышен водопад. Не видно из деревни, зато слышно. Тёрнер его рисовал[9], если верить путеводителю. Он побрел наискось по краю лужка, якобы к пешеходной тропе, – тропы тут змеились повсюду, уводили прочь из деревни. Остановился, сделал вид, будто смотрит в карту, бочком подобрался ближе к детям.

      Старшие разминались, кидали и пинали

9

Речь идет об английском пейзажисте-романтике Джозефе Мэллорде Уильяме Тёрнере (1775–1851), который много времени проводил в Йоркшире и писал его на протяжении всей жизни.