Ждать ли добрых вестей?. Кейт Аткинсон

телевизора! – сказал он, как будто их порадовать хотел.

      Джоанна по-прежнему скучала по школе, по друзьям, по «Чудо-женщине»[2] и по дому на улице, где можно дойти до лавки, купить «Потеху»[3], и лакричную палочку, и яблоки, которые бывают трех сортов, а не тащиться по переулку, потом по дороге, потом на двух автобусах, а потом все то же самое, только наоборот.

      Переехав в Девон, отец первым делом купил шесть рыжих кур и целый улей пчел. Всю осень копался в огороде перед домом – «готовился к весне». После дождя огород превращался в сплошную слякоть, и она заползала в дом – даже на простыни. Пришла зима, лиса пожрала кур, которые так и не снесли ни яичка, а все пчелы померзли, что вообще неслыханно, сказал их отец, а потом прибавил, что все это впишет в свою книгу («роман»).

      – Ну, значит, не зря мы страдали, – сказала мать.

      Отец писал за кухонным столом, потому что хоть чуточку тепло было только в кухне – спасибо гигантской и темпераментной плите «Ага», которая, говорила мать, «ее в гроб загонит».

      – Жду не дождусь, – бормотал отец. (С книгой у него не ладилось.)

      Отец всеми помыкал, даже матерью.

      – От тебя сажей несет, – говорил ей отец. – А еще капустой и молоком.

      – А от тебя неудачей, – отвечала мать.

      Раньше она пахла интересно – краской, скипидаром, табаком, духами «Je Reviens», которые отец покупал ей еще в те времена, когда она была семнадцатилетней «католической школьницей»; они означали «я вернусь» – это было ей послание. Отец говорил, что мать была «красоткой», а мать говорила, что «художницей», но с тех пор, как они переехали в Девон, она ни разу не рисовала.

      – Два творческих таланта в один брак не влезут, – говорила она эдак по-своему, воздев брови и вдыхая дым сигарилл.

      Она их называла «сигарийи», как иностранка. В детстве она много где побывала и когда-нибудь отвезет туда детей. У нее горячая кровь, говорила мать, не то что у отца – он вообще рептилия. Мать была умная, и смешная, и умела удивлять, и совсем не походила на других матерей.

      – Экзотическая, – говорил их отец.

      Спор о том, кто чем пахнет, по всей видимости, еще не закончился, потому что мать схватила с серванта бело-синий полосатый кувшин и метнула в отца. Отец сидел за столом и глядел на пишмашинку, как будто слова напишутся сами, если потерпеть. Кувшин ударил его в висок, и отец взревел от боли и неожиданности. Джессика выдернула Джозефа из детского стульчика – стремительно, Джоанне оставалось только восхищаться, – и сказала Джоанне:

      – Пошли.

      И они пошли наверх и стали щекотать Джозефа на двуспальной кровати, где обе и ночевали. В спальне не топили, и кровать была завалена стегаными одеялами и старыми материными пальто. В конце концов все трое уснули, умостившись в запахах сырости, нафталина и «Je Reviens».

      Проснувшись, Джоанна увидела, что Джессика сидит, опираясь на подушки, в перчатках, мохнатых наушниках и в пальто, как будто в палатке. Джессика читала, светя в книжку фонариком.

      – Электричество

2

«Чудо-женщина» (Wonder Woman, с 1941 г.) – серия комиксов компании «DC Comics»; создатель персонажа и автор первых выпусков – психолог и изобретатель феминист Чарлз Моултон (Уильям Моултон Марстон, 1893–1947).

3

«Потеха» (The Beano, с 1938 г.) – журнал детских комиксов компании «D. C. Thomson & Co».