Кубик Рубика и пятый битл. Ханс Улав Хамран

пока тот не завернул за остров.

      Тут уж меня прорвало.

      – То есть мы проехали сто километров, – меня распирало от злости, – чтобы сфоткать Юлию, а ты умудрился все изгадить! Ты вообще головой думаешь или чем?

      – Прости, – оправдывался Фруде, – у меня само собой вышло. Просто иначе все выходило как-то тупо. Вот я и решил внимание отвлечь.

      – Ты как думаешь, долго нам еще до Мэррапанны? – опасливо поинтересовался Фруде, когда мы уже несколько километров проехали молча.

      – Хотелось бы, чтоб было долго!

      Когда мы доехали до моста Кракерёйбруа, злость улеглась. Ведь, в сущности, Юлию мы отыскали, снимок я сделал, и в голове у меня крутился шведский хит того лета:

      Другим признаться так непросто,

      Когда ты думаешь о ком-то…[5]

      В конце концов я не выдержал и запел во все горло:

      А я хочу к тебе прижаться

      И стуком сердца наслаждаться…

      Обеими руками я ударил по рулю и заголосил дальше:

      Губы наши сливаются,

      Мое сердце срывается…

      Бригт покачал головой:

      – Быстрей бы уже доехать.

      Мы проехали Грессвик и выехали на дорогу к пляжу. Еще через два с половиной часа мы наконец увидели табличку, на которой было написано, что мы на Мэррапанне.

      – The promised land![6] – обрадовался Бригт и спрыгнул с велосипеда. – В Осло сел на метро – и ты на месте. Там за сто километров на велике никто не тащится. По крайней мере, не ради того, чтобы сфотографировать девчонку. Даже если у нее на голове корона. – Он опустился на колени, сложил руки, прикрыл глаза и проговорил, запрокинув голову к небу. – Господи Боже, пожалуйста, верни меня обратно в цивилизацию! Аминь.

      – Слушай, – начал я, – да ты ж даже в Бога не веришь.

      – Но попытаться-то можно.

      Подскакивая на ухабах, мы проехались по тропинке и выехали на поросшую травой лужайку. Добирались сюда мы и впрямь долго, но Харальд не обманул: здесь полным-полно было потрясающих местечек, где так и тянуло поставить палатку. Мы слезли с велосипедов.

      – Вообще-то странно, что никто до сих пор не обнаружил, как тут круто жить в палатке, – удивился я.

      – Эй, парни, гляньте-ка! – Бригт отошел чуть в сторону и теперь стоял перед какой-то табличкой. Мы подошли к нему.

      «СТАВИТЬ ПАЛАТКИ ЗАПРЕЩЕНО».

      – Да не, это хрень какая-то, – не проверил я, – у нас всего-то одна трехместная палатка, нам за нее ничего не будет. Это же национальный парк, тут люди в походы ходят, нет разве?

      – По-моему, тут все ясно написано, – сказал Бригт, – даже ежик бы понял.

      Сверху, над надписью, был рисунок: индейский вигвам, перечеркнутый двумя жирными красными линиями.

      – Может, это только индейцам нельзя? – предположил Фруде.

      – Я отсюда ни на метр не сдвинусь, – заявил Бригт.

      – Давайте дождемся, когда стемнеет, и тогда уж поставим палатку, – предложил я, – подальше в лесу.

      Бригт недоверчиво

5

När vi två blir en («Когда двое становятся единым целым») – хит шведской группы Gyllene tider, созданный в 1980 году. – Здесь и далее перевод песен выполнен Ольгой Сухановой.

6

Земля обетованная! (англ.)