Снова стать маленькой. Марина Тмин

протягивая руки,

      и по стене расползался театр драмы,

      подсвеченные предметы меняли привычные очертания.

      бились наполненные шумом улиц стаканы,

      и была в этом вечере некая дикая, тайная

      отрешенность, отличная ото всех, что канули,

      обособленная ото всех, которые надвигаются.

      то ли наши с тобой голоса были странными,-

      прокуренный шёпот, сбивающий спесь с лица,

      то ли пластинка, поставленная повторяться,

      давила на нервы, вымигивала косящим правым

      снова, снова все те же ноты, ждала реакций,

      и раздражение ей удалось на славу.

      по скрипящим от тяжести уголкам паркета

      мы вываливались, с глазами по три копейки,

      выходили в ночь, отлавливали тлеющее лето,

      смирно ждавшее в позе лотоса на скамейке.

      мы переучивались от старого к новому,

      вдыхали пыльный, разбухший от тяжести вечер,

      и каждую секунду смеялись навстречу слову,

      бархатным одеялом ложившемуся на плечи.

      и когда разгорелся рассвет над городом,

      сонные, мы устало плелись к паркету и патефону,

      с летом в сачке, отловленным, но не сломленным,

      беспечно вызванивающим осень по телефону.

      и когда лучами первыми день забился,

      такие смелые мы друг друга любовями окатили.

      мысли полезли в голову, мол, только ты сам

      решаешь не жить, как тебя учили.

      даже пластинка стёрла то, что на ней писали,

      и патефон извергался не бесполезно, а нежно.

      в каждую ночь мы волшебство вносим сами,

      и после таких ночей жизнь уже не становится прежней.

      О том, чего не люблю.

      я была рождена для дела,

      для какого – да кто б сказал.

      из цветов не люблю белый,

      и в Москве не люблю вокзал.

      может, мне назначено стать поэтом,

      но никто не предупредил.

      я не очень люблю лето,

      и бестактных тупых мудил.

      я сама, конечно, не знаю,

      но я чувствую – что-то лезет,

      что-то так навязчиво прорастает,

      как нелюбимая мной плесень.

      я, вообще, не люблю многое,

      да и многих, чего скрывать.

      проходите мимо своей дорогою,

      на мою не вздумайте наступать.

      потому что, может, написано

      на роду стать великим оратором,

      тогда вам все будет высказано,

      и тогда все будет воздато вам!

      ни диктаторы, ни катаклизмы

      не заставят меня молчать!

      я люблю только красный Винстон

      и тепло твоего плеча.

      Ода молодости, жизни и высоткам

      под ступнями домов многоэтажных

      полоски света вырезают чёрных птиц,

      и отголоски звонкости вчерашней,

      на миг задумавшись, стекают со страниц -

      в бокал, наполненный вином до середины,

      в улыбки уголков любимых глаз,

      и август был, пожалуй, слишком длинным,

      излишне прочно отпечатался на нас,

      сентябрь напирает