Стая. Борис Алексеев

данной курсом на следующий день после разгрома. То была клятва вечного товарищества, клятва до гроба. Два самых близких Агатию человека, весельчак Гари и любимая Светка, прошли через ОМОНовский обезьянник и, выйдя через две недели на свободу, задыхаясь от пережитого, решили свести счёты с жизнью. Они сообщили о своём решении Агатию, не понуждая его присоединиться к ним. Агатий оказался на распутье. В отличие от товарищей, не имея внутреннего убеждения в безальтернативности суицида, он тем не менее решил идти до конца.

      О, юность! Беспечна твоя живительная сила! Как она неприкаянна и губительна в порыве внутреннего восторга! Зло раскачивает нас, как маятник, пробует на крепость крепление к телу житейской рукояти. Добро же всё время пытается вернуть маятник в точку равновесия, ведь только из этого положения мы можем спокойно и внимательно разглядеть окружающий мир, осознать происходящие с нами события и принять правильное решение. Увы, зло коварно и непредсказуемо. В этом его временная сила.

      Пока мы молоды, зло весело протягивает к нам свои «бархатные ручки» и при этом бесцеремонно (прямо на глазах!) подбирает ключи, чтобы отомкнуть заветный сундучок трепетного человеческого сердца. Подобрав, оно распахивает его на потеху бесчисленному бесовому зверинцу.

      А что же мы? Почему мы позволяем злу совершать зло? Быть может, потому что огромная лавина времени ещё только разгоняется в нас? Она не желает тратить своё внимание на «пустяки», мешает нам сфокусироваться на происходящем. Так грозовой ливень порой застит глаза, и мы просто не видим дороги.

      Даже в момент суицида нас не покидает ощущение бессмертия. Наверное потому, что, в сущности, юности нечего терять. Несмотря на житейские привязанности, человеку дорог прежде всего он сам. А в юности его «самого» ещё так немного. Так что, как говорят, невелика потеря.

      Опасное время молодость. Она, как чашка тончайшего китайского фарфора, ранима и недолговечна в руках неаккуратного пользователя. Но ведь мы обретаем опыт общения с собственной жизнью только по прошествии времени. Поэтому будем молить Бога о том, чтобы Он провёл нас невредимыми через жаровню юных лет, а тем из нас, кто не уберёг свой житейский фарфор, простил подростковое недоумие и помог повторно попытать счастья.

      Нечаянный путник мог видеть, как три небольшие человеческие фигурки, утопая в метровом снегу и цепляясь друг за друга, ползут по единственной отлогой стороне огромного утёса, нависшего, как туча, над ледовой пустыней Енисея. Но разве мог сторонний наблюдатель предположить, что целью этого забавного «туристического» похода является горькая идея группового суицида?

      А ведь дело обстояло именно так. Три ума, воспалённые подростковой обидой, решили взяться за руки и прыгнуть с вершины на лёд Енисея. Расчёт был прост и убедителен: двадцать четыре метра высоты и удар о панцирь енисейского льда… Поэтому вопросов типа «А если» быть не могло.

      …Они вскарабкались на верхнее плато и, не сговариваясь,