Стая. Борис Алексеев

1. Агатий

      В глуши сибирских лесов, на берегу «батюшки Енисея», близ города Минусинск зажёг свечу над престолом древний, вернее сказать, «древлерубленный» мужской монастырь преподобного Дорофея аввы Палестинского. В прежние времена насельников в монастыре бывало не счесть. Оно и понятно: место благое, молитвенное. Да нынче по-другому всё стало, утишилась монастырская жизнь. Из монашествующих – настоятель, иеромонах отец Игнатий, два старчика (средь них сокровище монастыря – старец Савва), да пятеро послушников, да трудников столько ж. «Вот и вся нашать монастырская редута» – любил говаривать Савва за трапезным чайком.

      В один из дней сквозь февральскую вьюжку прибыл из города в монастырь с продуктовой машиной парнишка по имени Агатий. Шофёр, послушник Виталий, сказывал настоятелю:

      – Собрался я в обратный путь, вижу: жмётся к машине паренёк в пальтишке и лёгкой вязаной шапке. Я его спрашиваю: «Ты чего?», а он молчит, как в рот воды набрал. Гляжу, а его всего трясёт от холода, как на вибростанке. «Ты чей? – спрашиваю, а он молчит. Чую, вот-вот в обморок свалится. Я его, отче, в кабину затащил, оттёр, как мог, и вот, привёз. Что мне оставалось делать?

      – Ну ты бы его в милицию определил, там разобрались бы, отогрели б да накормили, – ответил настоятель.

      – А мы, нешто, не накормим, отче? – улыбнулся Виталий.

      – Оно, конечно, накормим. Да кто он, может, беглый?

      – Может, и беглый, но, чует сердце, не разбойник он. Какой-то несчастный что ли…

      – Ишь, счастливый нашёлся! – усмехнулся настоятель. – Ты вот что. Накорми парня, пододень во что сыщешь и ко мне.

      Виталий кивнул непокрытой головой и весело побежал к машине. Настоятель приметил, как послушник сбросил с себя телогрейку, укутал парня и, обнимая его худые плечи, повёл в трапезную. «Может, и правда счастливый» – подумал Игнатий, провожая ребят глазами.

      Из беседы с прибывшим гостем настоятель выяснил лишь то, что зовут его Агатий. Откуда он, как попал в Минусинск и какие мысли имеет в голове, так и осталось для Игнатия загадкой. Агатий на все вопросы отвечал, вернее, мычал одно и то же: «Не выгоняйте меня! Буду делать, что скажете. Я не хочу обратно…»

      «Да, ситуация» – думал отец игумен, прекрасно понимая, что если он объявит «о находке» в город, парня тотчас заберут. И скрыть от органов случившееся он не имеет права: вдруг нежданный гость – рецидивист и лишь притворяется тихоней. А его ищут. Чужая душа – потёмки…

      Наконец, устав от раздумий, отец Игнатий решил: «Повременю с заявлением, приглядеться надо, что-то здесь не так».

      Мягкое сердце настоятеля отозвалось на братии большим искушением. И хотя имя Агатий в переводе с греческого означает «добрый, хороший», характер нового монастырского обитателя оказался противоположен значению греческого перевода. Его внутренняя озлобленность и равнодушие к слову церковной истины оказались в явном противоречии с принятыми взаимоотношениями в монастыре.

      С другой