Охотники за сокровищами. Джеймс Паттерсон

с палубы давным-давно смыло волнами.

      По выражению лиц Шторм и Томми я понял, что они подумали о том же. Может, они смотрели в иллюминатор и видели, как летел спасательный круг.

      Немного дрожа, мы шагнули друг к другу – получился маленький кружок – и крепко обнялись.

      Из всей семьи остались только мы четверо.

      Томми прожил на море дольше нас всех. Он начал вполголоса читать старинную моряцкую молитву:

      – Поджидает смерть за бортом, но ее пошлем мы к черту…

      Я надеялся, что так оно и будет.

      Только мне почему-то казалось, что смерть так легко не послушается.

      КОНЕЦ

      Часть 1

      Пиратские воды

      Глава 1

      Стойте, стойте!

      Вы же не поверили, что всё, истории конец? Ну подумайте сами: если бы я тогда утонул, кто бы вам все это рассказывал?

      Что? Ладно, ладно. Бек говорит, что тогда рассказчиком стала бы она. Говорит, писать легче, чем рисовать. Да ну тебя! Иди лучше рисовать!

      На будущее: если когда-нибудь заведу себе яхту, ни за что не назову ее «Потеряшкой». Потому что как раз потеряшками мы и оказались – потерялись в море. Это еще ладно, ничего. Вот если бы отец назвал нашу яхту «На дно», или «Утопленник», или «Титаник-2»…

      Когда шторм наконец стих, оказалось, что мы с братом и сестрами живы (по крайней мере, пока). Да, «Потеряшка» по-прежнему протекала, у нас в ботинках выросли водоросли, а радиостанция для связи с берегом наглухо замолчала. Главное – мы остались живы.

      К сожалению, об отце мы того же сказать не могли.

      Он исчез. Пропал. И мы понятия не имели, что с ним стало.

      – Он упал за борт, – сказала Шторм таким голосом, как будто это само собой разумелось. Шторм на два года старше нас с Бек, она настоящий гений (IQ ни в какие графики не лезет), но разговаривать с ней порой трудновато. Она вечно вываливает людям то, что они совсем не хотят слышать. – И погиб. Утонул.

      – Да погоди ты, – сказал я. – Мы же ничего точно не знаем.

      Шторм подумала.

      – Ты прав, – сказала она. – Может, не утонул, а акулы съели.

      Если бы это сказал кто-нибудь другой, я бы ему уже дал в нос. Но Шторм была такая от природы, и к тому же я знал, что она горюет, как мы все.

      Папино исчезновение было тем горше, что всего три месяца назад у нас пропала и мама. Поехала на Кипр и исчезла.

      – Ее, наверное, застрелили те дельцы, – выдала тогда Шторм. – Тот, что был в двубортном плаще с поясом, прятал слева под мышкой пистолет-пулемет «узи«. А на отвороте плаща были засохшие потеки йогуртового соуса.

      Я еще не говорил вам, что у Шторм фотографическая память?

      В общем, без мамы и папы мы со Шторм, Томми и Бек, строго говоря, превратились в сирот и плыли теперь по Карибскому морю на единственном оставшемся у нас наследстве, которое к тому же потихоньку погружалось в воду.

      Конечно, раньше все было гораздо лучше.

      Не хочу хвастаться, но каких-нибудь четыре месяца назад мы были самой классной семьей на свете. И дело не в нас. А в нашем папе. Его звали