На милость дня. Былинки. Александр Раков

пишущую машинку времен первых паровых двигателей и скоро настучал на плохой бумаге только что сочиненный для меня стих:

      Январское солнце

      Хоть солнце и холодновато,

      но как лучисто в январе!

      Над лесом – вспышка! Словно атом

      Распался – взрывом – на заре.

      Снега, пропитанные светом,

      стволы деревьев, как в огне…

      И в доме выпуклы предметы,

      сплошь пребывавшие во сне.

      Ну, а глаза – как бы прозрели,

      освободясь от пелены…

      И зазвучали птичьи трели

      из горней спаленки Весны!

      «Еще написать?» – спросил поэт, потянувшись за русским лекарством.

      Машинописный листок с неразборчивой дарственной надписью я храню в домашнем архиве. Стихотворения пока нет ни в одной книжке Горбовского – сам проверял. Вывод неутешительный: можно писать-вставлять-перечеркивать; можно припрятать написанное в стол для вылеживания (будто, как в вине, прибавится крепости); а можно сесть, написать, вставить в очередную книгу, чтобы порадовать читателя. А еще – самое лучшее – можно и вовсе не писать. И вся недолга.

      Отрядом книг уставил полку,

      Читал, читал, а все без толку…

Александр Пушкин

      Так и быть, раскрою вам тайну, как слагать «былинки». Сначала ты мучительно пишешь свое, без жали терзая душу. Потом к вескости прозы прицепляешь стропы поэзии – и воздушный парашют-одуванчик, званный духом попутного ветра, поднимается над землей и неспешно парит вдаль. Потом он плавно опустится на полянку страницы, и две склоненные над книжкой головки, прочитав «былинку», в один голос скажут; «Как же вовремя она прилетела!» И прижмутся крепче, чтобы жить дальше…

      Искусство поэзии

      Во имя доброты – и больше ни во чье,

      во имя добрых тайн и царственного лада, —

      а больше ничего Поэзии не надо,

      а впрочем, пусть о том печется дурачье.

      У прозы есть предел. Не глух я и не слеп

      и чту ее раскат и заревую залежь,

      но лишь одной Душе – Поэзия одна

      лишь, и лишь ее дары – всего насущный хлеб.

      …Прислушайся ж, мой брат, к сокрытой глубине,

      пойми ее напев и облеки в глаголы.

      Есть в мире мастера, течения и школы,

      и все ж в них меньше чар, чем в хлебе и вине.

      …Прозаик волен жить меж страхов и сует,

      кумекать о добре и в рот смотреть кумиру,

      а нам любовь и гнев настраивают лиру.

      Всяк день казним Иисус. И брат Ему – Поэт.

      Лишь избранных кресту Поэзия поит.

      Так скорби не унизь до стона попрошаек

      и, если мнишь, что ты беднее, чем прозаик,

      отважься перечесть Тарасов ЗАПОВIТ.

      Борис Чичибабин † 1992

      Летайте самолетами…

      Я всегда считал себя не только законопослушным, но и свободным гражданином свободной страны; законов я, по возможности, не нарушал, а остальные житейские действия диктовало мне благоразумие. Но с годами я стал пристальнее вглядываться в жизнь и с удивлением открыл, что мною неустанно руководят