На милость дня. Былинки. Александр Раков

злом лице – ни ветерка.

      Стоит. Молчит. Спиной к востоку.

      – Да оглянись разок, балда…

      Но те березы, те восторги

      его не тронут никогда.

      Не прирастал он к ним травою,

      колымским льдом – не примерзал.

      – Ну, что ж, смывайся. Черт с тобою.

      Россия, братец, не вокзал!

      С ее высокого крылечка

      упасть впотьмах немудрено.

      И хоть сиянье жизни вечно,

      а двух Отечеств – не дано.

Глеб Горбовский, СПб.* * *

      Ура-а-а! Позвонили из издательства – приняли вторую книгу «Былинки» в работу, да еще поблагодарили за написанное. Как ждал я этих ненасытных слов! Но где она, радость моя несказанная? Я хочу радоваться, как в детстве, задыхаясь и плача, – вот тогда радость до неба, Москва звенела, и поводы были посерьезнее: мне велик купили! А напиши я тогда книжку и надумай в школу принести похвастаться, да задразнили бы «Писакой». Вон их сколько понаписано, книжек, дома не поиграть, и велик пришлось в коридоре ставить. А ну соседи уронят?.. Нет, не тянет книжка на велик! Если бы там я стал директором по мороженому или в зоопарк пускать-не пускать, или железную дорогу, как в магазине «Пионер» на улице Горького, – куда ни шло. Но с великом разве сравнишь! Спицы в колесах блестящие, шины, как мяч, упругие, сиденье можно по высоте менять, звонок на руле, впереди фара горит, сзади багажник, а на раме ручной насос. И еще под сиденьем качается сумка с ключами и запасным ниппелем, Ногу на педаль – и лети быстрее ветра по Хорошевке! Да Толька Басов из 3«Б», дружок мой закадычный, если не лопнет от зависти, то уж прокатиться разок-другой, как пить дать, попросит, Жалко, конечно, а вдруг грохнется с моего стильного велика? Ох, нет, нельзя не дать, он мне настоящий военный компас давал поносить, ему отец подарил. Тоже вещь, ничего не скажешь, А велик только у Генки из соседнего двора, и старый, скрипит весь, и цепь соскакивает,

      Вон ребята во дворе собрались – пора выезжать, Дзинь-дзинь-дзинь… Атас!…

      Мне детство вспомнилось и мой велосипед,

      зелено-красный отрок мой игривый.

      Крыло переднее, подобье конской гривы,

      и цепь свободная, конца которой нет.

      С горы лечу, и руки не нужны.

      До горизонта чист простор асфальта.

      Мне с крыш соседних возгласы слышны

      ребят-завистников и женское контральто…

Олег Юрков, СПб.

      О детстве

      Мебель, стены, да еще на память —

      наслоившиеся двадцать лет…

      Этот столик назывался – мамин…

      Этот угол – папин кабинет…

      А весь пол (от края и до края)

      был моим! – паркетный побратим!

      … Человек – велик, а умирает…

      Детство ж нет: его удел – пройти!

Глеб Горбовский, СПб.

      Перечитывая классику: «Живет человек и великие дела делает, а может, он и человек великий. Но помер он, похоронили его, насыпали холмик земли. И вырос на нем огромный лопух» (И.С.Тургенев, † 1883, «Отцы и дети»).

      Сосновый бор, песчаная дорога,

      Храм на холме и скудное жилье…

      Простая