Повести и рассказы из духовного быта. Игнатий Потапенко

дьякону и дьячку действительно должно было не хватать их малого жалованья. Ему самому в обрез хватало его жалованья, а у них его было гораздо меньше, между тем детей у них масса, тогда как у него один, да и тот еще ничего не стоит ему. Положение его было затруднительное. Он сам создал их бедность, а помочь был бессилен. Если бы у него что-нибудь оставалось, он охотно предложил бы им, но этого остатка не было. Отступиться же от новых, введенных им порядков он не мог. Это была первая его победа, которую он высоко ценил.

      – Отец Кирилл! – осторожно воззвал дьякон.

      Кирилл остановился и посмотрел на него.

      – Мы, собственно, с просьбой.

      – Ну-те! ну-те! – нетерпеливо сказал Кирилл. Ему так хотелось, чтобы эта просьба была для них существенна, а для него исполнима.

      – Землицы у нас мало, а у вас, отец Кирилл, побольше, и даже очень порядочно церковной земли. И притом она у вас гуляет… Так не отдадите ли нам, примерно, за четвертый сноп?

      – А сколько мне земли приходится? – оживленно спросил Кирилл.

      – Собственно, вам сорок четыре десятины, да в плавнях шесть, а всего пятьдесят!

      – Вот и отлично! Отлично! – радостно воскликнул Кирилл, – вы ее засевайте… Засевайте себе! А мне ничего не надо! Мне некогда, не умею я, да притом мне хватает… Да, да! Засевайте, пожалуйста!

      Причетники смотрели на него с недоумением.

      – Как же это?.. – начал было Дементий, но решил, что лучше промолчать.

      Кирилл подумал с минуту.

      – Но скажите: тогда уже довольно будет? – спросил он.

      – Мы очень благодарны, чувствительно благодарны! – в один голос ответили причетники и низко поклонились.

      – Ну, идите с Богом и работайте, да только на меня не сердитесь!

      Причетники еще раз поклонились и поспешили уйти.

      – Блаженный, истинно блаженный! – сказал дьякон почти на ухо Дементию, когда они завернули уже за церковь.

      – Завтра же чуть свет начнем рыть, а то, чего доброго, раздумает… Помещица отговорит либо этот отец Макарий.

      – А Макарий, кажись, не таковский! Выжига порядочная… Это уже видно… В церковь пришел и такого на себя благолепия напустил, а сам, между прочим, сейчас к помещице полез, и уж наверняка канючил что-нибудь.

      – Э, что! Нам теперь хорошо будет! – сказал Дементий с искренним удовольствием, похлопывая дьякона по спине, причем тот гнулся как лоза под тяжестью его руки. – По двадцать пять десятин прибавляется, да своих по пятнадцати, а всего по сорок! Да мы с вами – помещики, отец дьякон, а? Блаженный, так и есть, что блаженный! В голове у него какая-то недостача!

      Когда Кирилл вошел в спальню, Мура спросила его:

      – Зачем ты это сделал, Кирилл?

      – Они бедствуют, Мура, действительно бедствуют! – ответил он.

      – Но ведь за землю мы могли бы получить рублей шестьсот.

      – А ты знаешь эту арифметику? – искренно удивился Кирилл.

      – Мне Фекла объяснила! – угрюмо ответила Мура и больше не сказала ни слова.

      Фекла, также слышавшая