Победители. Рассказы о войне и мире. Виктор Елманов

Зачем ты родила меня? Помоги мне, мама! Спаси!»

      К трем часам парк почти совсем опустел. Остался только почетный караул у Вечного огня. Но вот и почетный караул построился в колонну и, отпечатывая шаг по бетонной дорожке, ушел строгим маршем.

      Валентина Михайловна долго еще сидела на лавочке, словно не веря в то, что и на этот раз ничего не узнала о Шурике. Ей казалось, что кто-то, вспомнив, вернется и все расскажет. Но время уже перевалило за четыре часа, а никто не возвращался. Валентина Михайловна поднялась с лавочки. Домой ехать не хотелось. Она постояла в нерешительности минут десять – «Куда ж теперь?» – и неожиданно решила сходить на кладбище на могилку матери.

      Кладбище было неподалеку. Валентина Михайловна прошла к могиле, придирчиво осмотрела оградку, фотографию на памятнике. Краска на ограде нигде не отшелушилась, а вот фотография сильно выцвела.

      «Надо сменить… Завтра приеду и сменю… Цветочных семян прихватить… Нет, еще рано сажать, подожду. Пусть земля прогреется, как следует, тогда и…»

      Валентина Михайловна нашла лопатку с обломанным черенком, подправила холмик пообсыпавшейся могилки. Качнула рукой лавочку и столик. Лавочка стояла еще крепко, а вот бревнышко, на котором держалась крышка столика, подгнило и вот-вот могло подломиться.

      «Достать надо где-нибудь столбик… Схожу к соседу – он за бутылку достанет. И привезти поможет. А покрасить я и сама смогу!»

      И вдруг подумала: «Так вот и умру, ничего не узнав о Шурике. И похоронить меня будет некому…»

      С кладбища Валентина Михайловна заехала к своей давней подруге, Анне Кирилловне.

      Анна Кирилловна очень обрадовалась, увидев Валентину Михайловну.

      – Валя! Мы ведь с тобой лет пять не виделись!

      Они поужинали. Вспомнили всех, кто работал в их бригаде на ткацкой фабрике. Потом разговор как-то свернулся, Анна Кирилловна включила телевизор, и они просидели молча часа два.

      Валентина Михайловна вышла от Анны Кирилловны, когда на улице было уже темно. Подморозило. Как-то очень ярко горели фонари.

      …Медленно шла Валентина Михайловна от остановки к дому. Ледок на лужицах постанывал и хрупал под ногами. – «Как живые стонут». – Валентина Михайловна оглянулась. Продавленные каблуками лужицы зияли черными дырами. Такими вот черными дырами зияли во время войны разбитые окна брошенных домов. У Валентины Михайловны перехватило дыхание. С трудом дошла она до своего дома.

      Двор показался Валентине Михайловне необыкновенно чистым и уютным. Она села на лавочку. Светил месяц. Из черноты неба выглядывали звезды. Валентина Михайловна долго смотрела на них.

      «Вот бы у кого спросить… Они-то все видели, все знают…»

      Валентина Михайловна сидела на лавочке, кутаясь в воротник, заложив пальцы в рукава. Становилось все холоднее. Надо было идти домой. Но ей так не хотелось! С трудом пересиливая нежелание, она все же поднялась с лавочки.

      В подъезде был