Ноль. Тори Ру

пустыми пивными бутылками, сигаретными пачками и прочим мусором.

      Саша направляется к нему, я, перепрыгивая лужи, отстаю на пару метров.

      Мой друг давно вырос, превратился в красивого парня: он клево одевается и модно стрижется, он умопомрачительно улыбается и в совершенстве освоил науку пускания пыли в глаза. Но он предал меня – сошелся с нынешними дружками, и я перестала видеть в нем принца. Едва ли принц будет похабно шутить, бить толпой слабых, лапать девчонок и выпивать.

      Все наши общие интересы резко сошли на нет.

      Он залезает на толстую ветку в метре от земли и подает мне руку:

      – Давай!

      Взбираюсь и сажусь рядом на сухую кору, молча разглядываю то синее полинявшее небо, то свои грязные туфли.

      Мы сто лет не были наедине, и чудовищная неловкость сковывает плечи.

      – Тебе не предлагаю! – кратко сообщает Саша, достает из-за пазухи фляжку, откручивает пробку и опрокидывает ее содержимое в рот. В воздухе зависает запах спиртного.

      – А Наташа твоя где? – пытаюсь завести разговор.

      Порыв ветра уносит с дорожки листья, над домом кружится стая встревоженных птиц, смутная тоска забивается под ребра.

      – А, чтоб ее… – Смурной и нервный Саша прячет фляжку в карман. – С ней все. Гейм овер.

      – Да ладно! Что случилось? – участливо спрашиваю я, подавляя злорадство.

      Он бьет кулаком по стволу:

      – Она мне как-то заявила, что татуху хочет сделать! Дура. Я ее целую неделю пас, но она все равно слиняла. И сделала! Сонь, ну что за фигня? Сегодня – татуха, завтра – панель… Я втащил ей за это. Не сильно, но она обиделась.

      Ошарашенно поднимаю голову – тот, кто сидит рядом, похоже, бредит. Как мой друг мог стать таким?

      – Вот это логика… – Я морщусь. – Ты мыслишь как гамадрил. Полегче на поворотах.

      – А в чем я неправ? – искренне удивляется Саша и прищуривает слегка осоловелые глаза. – Вот ты никогда бы не поступила со мной так. Потому что ты чистая и верная.

      Последние слова звучат тихо и вкрадчиво – его развезло, но я все равно пугаюсь до чертиков.

      Тут же пытаюсь перевести зашедший не туда разговор в шутку:

      – Саш, а ты, оказывается, помешан на контроле, – глупо хихикаю. – Не дай бог кому-то перечить тебе!..

      – Да. Если узнаю, ноги повыдергаю! – пристально разглядывая мое лицо, перебивает он и снова лезет в карман за фляжкой.

      Восемь

      На улице снова зарядил дождь, в воздухе явственно чувствуется дыхание октября, по утрам все сложней заставлять себя выбираться из уюта теплого одеяла в холод и мрак выстуженной комнаты. Но по зову противно пищащего будильника нужно вставать и тащиться в ванную, превозмогая крупную дрожь, медленно чистить зубы, а потом, кутаясь в демисезонную куртку, плестись в школу, ненавидя весь мир.

      В грязном дымном небе орут черные птицы – они кучкуются в стаи в радостном предвкушении свалить из этих проклятых мест.

      Неделя