Ноль. Тори Ру

Я ни капли не похожа на ту Соню. А ей так нужен кто-то, достойный ее преданной любви!

      Но я хочу быть брюнеткой…

      Мне стыдно: в последнее время я, задыхаясь в изоляции от одиночества, вдруг пересмотрела все свои приоритеты.

      Урод тоже брюнет, хотя бреет голову почти под ноль.

      У него красивые глаза. И теплая рука. Мне понравилось чувствовать ее на своей коже.

      – Соня, прости! Кажется, мне нравится сын твоего убийцы… – в ужасе шепчу я в зеркало и вижу в нем только себя.

      Семь

      За окном качаются кроны пожелтевших берез, порывы ветра, сотрясая деревянные рамы, ломятся в комнату. Ставший привычным дождь сменило осеннее солнце – яркие лучи назойливо светят в глаза. Сладко потягиваюсь и, задержав дыхание, прислушиваюсь – на кухне тихо работает радио и льется вода. Бабушка дома.

      Ногой выдвигаю из-под кровати весы, сбрасываю футболку, встаю на их стеклянную поверхность и с тревогой слежу за циферками на экране – ровно столько же, сколько и вчера…

      Мое увлечение дисциплинирует – я повторяю ритуал несколько раз в день, и от заветных цифр зависит, буду я радоваться или же проклинать себя.

      В телефоне установлены сразу три программы для подсчета потребленных калорий, я обожаю ту, что дает долгосрочный прогноз. Я стараюсь не есть, до последнего заглушаю голод литрами выпитой воды или кофе, тщательно взвешиваю яблоки, хлебцы, капусту, обезжиренный йогурт и вношу данные в счетчик. Моя норма – 1500 ккал в сутки, но вот уже месяц я укладываюсь в 600 и даже в 300. Болит голова, часто хочется прилечь, настроение ни к черту. Но я чувствую, что все делаю правильно. Наташа стройная. Соня тоже была стройной.

      Но вчерашний обморок нехило меня испугал.

      Снова откидываюсь на подушку и задыхаюсь от яркой картинки, выпавшей из прошедшего дня… Урод держит меня за руку, смотрит мне в глаза.

      Я упала без чувств в его объятия и лежала у него на плече…

      Интересно, а что он думает по этому поводу?

* * *

      К завтраку появляюсь заторможенной и захмелевшей, бабушкины слова доходят с задержкой в пару секунд.

      – Оля говорит, что вы с Сашенькой совсем перестали общаться? – тревожится она. – Почему?

      – Ему неинтересно… – пожимаю плечами, косясь на завтрак – рассыпчатую гречку и кусочек подтаявшего масла сверху.

      Но меня не воротит, желудок не превращается в камень, тошноты нет – я думаю совсем о другом. Беру ложку и принимаюсь за еду.

      – Как же так, Соня? Вы же хорошо дружили! Завидный жених! – сокрушается бабушка, а я смеюсь:

      – Какой еще жених, ба? Мне же еще рано о женихах думать?!

      Бабушка глядит укоризненно, но через секунду тоже смеется:

      – Рано… Но Сашу упускать никак нельзя!

      В углах ее глаз появляются добрые морщинки, и я виновато отворачиваюсь – она не догадывается о спрятанной под матрасом тетрадке. И о диете. И о том, что в моем подточенном