Бросок тигра. Артем Приморский

не хочу ругаться, милая. Только прояснить, и не более. Если Кириллу не нужна мать (между прочим, ты во многом заменяла ее), то это его осознанный, разумный выбор. Я понимаю Кирилла…

      – А меня ты понять не хочешь? Или Олю?..

      Этьен задумался.

      – Ну, что замолчал?– нетерпеливо спросила Ника.

      – Мне кажется, милая, ты слишком много времени уделяешь своей подруге.

      – Сестре, а не подруге. Сестре!– Ника села, сердито нахмурилась.– Мы с ней сестры – хочешь ты того, или нет.

      – Как будто у меня есть выбор…– тихо прошептал мужчина.

      – Предлагаешь бросить ее; как тогда, пару лет назад? А ты помнишь, муженек, чем все закончилось? Я не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось, а она на грани!

      Этьен усмехнулся.

      – Мне кажется, она всегда на грани,– веселым тоном сказал он.– Всегда веселится, путешествует по странам, ведет бурные романы. И при этом всегда на грани.

      Ника поднялась с кровати.

      – Куда ты?– спросил он. Женщина, ищущая впотьмах халат, молчала.

      – Не могу находиться рядом с тобой,– сказала она, наконец, когда нашла одежду.

      – Причем тут я?

      – При том…– Ника, сердито блеснув глазами, напряженным тоном заговорила.– Ты совсем, как Кирилл. Если я для него, как мать – то кто ты? У него был свой собственный, родной отец – его и мой. Наш отец! И я видела – похоже, единственная из вас, как он был счастлив, когда Оля вернулась. Счастлив, понимаешь!– голос Ники становился все громче и яростней.– А ты и Кирилл какие-то однобокие, что ли. Смотрите на все с одной точки зрения. Да, я не спорю – Оля не святая, совсем не святая. Но и я тоже, и ты. Люди совершают ошибки и платят за них – рано или поздно. Оленька заплатила сполна, страдала сполна – хватит! Она давно раскаялась – я это вижу, отец это видел; и только вы двое продолжаете изображать из нее злодейку!

      – Ника…

      Женщина вышла из спальни и, захлопнув за собой дверь, сразу поникла. Давно она так не расходилась. «Лишь бы дети не проснулись»,– Ника тихонько зашла в детскую и убедилась, что близняшки спят крепким, безмятежным сном. «Они ведь тоже без ума от Оли. Толкаются, лишь бы первой сесть к ней на колени,– Ника не удержалась от улыбки.– А эти два… великовозрастных чучела тянут одно и тоже – заслужила, поделом… Как вообще можно радоваться чужому горю?»

      Женщина бесшумным призраком прошла в гостиную и уселась на диван. «Заслужила, как же,– раздраженно роилось у нее в голове.– Как заслужила, так и отстрадала. Разве Этьен был с нами, когда она…»

      Ника осеклась. Крутанув головой, она посмотрела на дверь, ведущую в спальню подруги.

      – …сделала свой выбор… Невзирая на последствия…

      Ника не вспоминала, но память сама утащила ее в тот горький, обидный, волнительный, день…

      Июнь, 1914

      Двадцатидвухлетняя Ника, едва окончившая Парижскую Консерваторию с отличием, приехала в Цюрих с Этьеном – представить отцу будущего мужа и отдохнуть от шумной парижской жизни.

      В один из дней на пороге дома возник Иван Павлович