Бросок тигра. Артем Приморский

было невероятно тепло, но так же невероятно тесно. В дальнем углу виднелась дверь – запасной выход на улицу. Возле нее – огромный верстак, на котором вместо заготовок разместился целый бар. Весь центр комнатки занимал диван и пара продавленных кресел; а так же низенький столик, заваленный открытыми консервами и стаканами. Центр композиции венчала набитая окурками пепельница. Где-то сбоку присоседился граммофон, а возле него – громоздкий железный шкаф. «Для инструментов, что ли?»– удивленно подумал Эрик, оглядывая эту махину.

      – Вот, выпей, сукин ты сын!– пьяный Флетч, в прекраснейшем расположении духа, схватил со столика один из стаканов, наполненный чем-то кофейно-черным, ткнул им парню в грудь.– Выпей, и тогда езжай! Но не раньше!

      Эрик взял стакан, и в несколько глотков опрокинул в себя нечто, похожее на спирт с привкусом древесины. Мужчины захохотали, глядя, как Эрик отфыркивается и пытается отдышаться, протирая заслезившиеся глаза.

      – Добре, пан, добре,– Флетч дружески хлопнул его по плечу, а потом полез за бумажником. Вытащив из него пару-тройку сотен франков, буквально впихнул их в карман Эрика.– Надеюсь, еще увидимся.

      – Обязательно,– вмешалась Карина.– А теперь нам пора. Иначе Штайберг начнет рвать и метать.

      – Я ему дам!– угрожающе пробормотал Флетч.– Пусть только посмеет открыть свою пасть, сучкин сын! Я ему мигом устрою… шалаве немецкой…

      Флетч еще долго петушился и храбрился. Спускаясь по лестнице, чтобы проводить Карину, он запнулся и едва не упал – благо, более трезвый охранник поддержал его.

      – Эрик, давай в кузов,– женщина ловко забралась в кабину, к вонючему водителю.

      – До новой встречи, госпожа!– крикнул Флетч. Карина сдержанно помахала ему на прощание. Видел бы он ее глаза, залитые свинцовой злобой, и его радость испарилась бы моментально, а о новой встрече можно было и не зарекаться.

      10

      Эрик проснулся от болезненного толчка в голову – грузовик резко остановился перед Госпиталем Красного Креста. Он приподнялся – из фойе к машине уже шли несколько помощников – разгружать остатки ящиков.

      «Без меня,– решил он, и перемахнул прямо через борт, приземлившись на четвереньки.– Курва». Поднялся и отряхнулся а потом, слабо шатаясь, побрел в здание. Пойло, которое ему пришлось проглотить, явно не приживалось в желудке, а значит скоро потребуется туалет. Потом умыться и спать. Сутки, а то и больше.

      В фойе маячил нервный Штайберг. Сверля Карину яростным взглядом, он сердито отсекал слова на еще одном неизвестном, страшном на слух языке. Женщина, мрачнея прямо на глазах, взмахнула руками и разразилась яростной тирадой, мешая французский и английский в какой-то дикий, невообразимый язык, состоявший из упреков и обвинений в его адрес. Их совместные крики не мешали рабочим разгружать грузовик и уносить ящики куда-то вглубь здания.

      Эрик проследил за их перемещением, и когда последний ящик был оставлен в небольшой прохладной комнате в конце коридора, на первом этаже, взялся за крышку и потянул.