Разомкнутый круг. Валерий Аркадьевич Кормилицын

поднялись в гору и неспешной рысью понеслись к усадьбе.

      Кованые ворота ее оказались на запоре.

      «Убежал, гад!» – Зарядив пистолет, Аким выстрелил в воздух.

      Тотчас же появились трое дворовых с ружьями.

      – Не балуй, барин! – глухо произнес один из них, в засаленном армяке.

      – Его превосходительство уехамши поутру! – приставив приклад к ноге, сообщил другой дворовой: – Всей семьей, – немного подумав, добавил он. – Пускать никого не велено, в случае чего приказано палить, – значительно погладил тусклый ружейный ствол.

      «Черт-дьявол!» – в бешенстве Аким ударил кулаком по обшитой лубом спинке саней.

      – Но-о! – повернул коней и погнал их к реке.

      «Ведь у него полстены пистолетами увешано… Сразу и надо было стреляться, а не рандеву назначать…» – корил он себя.

      На этот раз заупрямилась пристяжная – никак не хотела ступать на ненадежный лед. Приседала на задние ноги, фыркала и косила глазом на коренника: ты-то, мол, куда прешь?.. Орловский рысак шумно встряхивал головой, звеня сбруей, но послушно ступил на лед, постепенно переходя на рысь: понимал, что их спасение в скорости.

      Аким хлестал вожжами спины лошадей: «Вот и середина реки, – думал он, – где наша не пропадала?!.» До берега оставалось уже немного, когда, дико заржав, провалилась та самая пристяжная, которая не хотела идти. И тут же, потеряв скорость, по самую грудь ушел в воду коренник. Сани еще держались на льду.

      «Надо выпрыгнуть», – подумал Аким, но было уже поздно… Все три лошади бились в воде, и сани следом за ними медленно опускались в полынью. Сначала Аким не почувствовал холода, но уже через секунду от ледяной воды перехватило дыхание. Краем глаза он увидел суетящихся на берегу Агафона и Данилу. Агафон что-то кричал ему…

      «Спокойно! Спокойно… – взял себя в руки Рубанов. – Главное не теряться…»

      Ломая грудью непрочный лед, коренник вел пристяжных к берегу.

      «По-моему, они не плывут, а идут. Здесь, слава Богу, не глубоко. Вот он, берег – рукой подать… Но, Господи! – как холодно… Словно клинком тело режут…»

      Сообразив, что, ежели намокнет, обязательно похмелят, Агафон кинулся к лошадям, провалился по пояс, но, схватив их под уздцы и успокоив, благополучно вывел на берег, жалостливо разглядывая пораненную о лед и кровоточащую грудь коренника.

      Данила скинул с барина мокрую шинель и укрыл своим тулупом.

      – Чего ты коня гладишь?! – заорал он на Агафона. – Вишь, барин замерзает, гони скорее домой!

      Сам он в сани не сел.

      Укрытый ватным стеганым одеялом, Аким, лежа на спине, безучастно глядел в потолок.

      Нянька Лукерья и жена, беспрестанно охая и причитая, растерли его водкой, напоили чаем с малиной и медом; а еще нянька, шепча молитву от всех болезней, взяла полстакана вина из черной смородины и смешала его с полстаканом горячей воды.

      – Во избавление от болезней раба Божия Акима крест хранитель, крест красота церковная, крест держава царям, крест скипетр князей, крест рабу Божию Акиму ограждение, крест, прогоните от раба Божия Акима