Трудно быть человеком. Мэтт Хейг

на ее голос. От такого смеха хочется, чтобы перестал существовать воздух, по которому распространяются и достигают ушей эти безумные волны.

      Успокоившись, она объяснила:

      – Нет, я спрашиваю, вы здесь постоянно или приходите только на день? Как я? На добровольной основе.

      – Не знаю, – сказал я. – Вряд ли я долго тут пробуду. Понимаете, я не сумасшедший. Я просто немного запутался. Столько всего в голове. Многое надо сделать. Столько дел завершить.

      – Я вас где-то видела, – сказала Зои.

      – Правда? Где же?

      Я просканировал помещение. Здесь становилось неуютно. Семьдесят шесть пациентов и восемнадцать сотрудников. Абсолютно лишние зрители. Пора выбираться отсюда.

      – Вас по телику не показывали?

      – Не знаю.

      Она усмехнулась.

      – Возможно, мы друзья на Фейсбуке.

      – Ага.

      Зои почесала свое жуткое лицо. Мне стало интересно, что там под кожей. Вряд ли что-то более мерзкое. Тут ее глаза округлились от внезапного озарения.

      – Нет. Я знаю. Я видела вас в универе… Вы ведь профессор Мартин! Легендарная личность! А я из Фицуильяма. Встречала вас в колледже. В нашей столовке кормят получше, чем здесь, верно?

      – Вы одна из моих студенток?

      Зои снова рассмеялась.

      – Нет-нет. С меня хватило школьной математики. Нудятина редкая.

      Это меня разозлило.

      – Нудятина? Разве можно так говорить о математике? Математика – это всё!

      – Ну, мне виделось по-другому. В смысле Пифагор вроде парень что надо, но я в цифрах не сильна. Мне ближе философия. Вероятно, потому я сюда и попала. Передоз Шопенгауэра.

      – Шопенгауэра?

      – Он написал книгу «Мир как воля и представление». Мне задали по ней работу. Там, если в двух словах, про то, что мир – это то, что мы признаём по собственной воле. Людьми управляют их базовые желания, и это ведет к страданию и боли, потому что желания заставляют нас хотеть получить что-то от мира, но мир есть не что иное, как представление. Поскольку эти желания формируют то, что мы видим, выходит, мы сами себя пожираем, пока не сходим с ума. И оказываемся здесь.

      – Вам здесь нравится?

      Зои снова рассмеялась, но я заметил, что от такого смеха она почему-то делается печальнее.

      – Нет. Здесь водоворот. Он затягивает глубже и глубже. Из такого места хочется убраться куда подальше. Тут все улетные, поверьте.

      Она стала показывать на разных людей в комнате и объяснять, что с ними не так. Начала она с гигантской краснолицей самки за ближайшим столиком.

      – Это Толстуха Анна. Она крадет все подряд. Посмотрите, куда она сует вилку. Прямиком в рукав… О, а это Скотт. Считает себя третьим в очереди на престол… Сара – эта почти весь день абсолютно нормалек, но в три пятнадцать без всяких причин начинает орать. Наверное, крикун нападает… вон там Плакса Крис… а еще есть Бриджит-Непоседа, она носится туда-сюда со скоростью мысли…

      – Со скоростью мысли, – повторил я. – Так медленно?

      – …и…