Вечера с мистером Муллинером. Пелам Вудхаус

пугаешь меня, Сколлоп! И мы ничем не можем помочь?

      Родни Сколлоп призадумался.

      – Можно телеграфировать Глэдис, чтобы она немедленно вернулась. Не исключено, что ей удастся урезонить беднягу. Кроткое женское влияние… Да, так и нужно сделать. Загляни на почту по дороге домой и телеграфируй Глэдис. Считай, половина платы за телеграмму за мной.

      В студии, которую они покинули, Ланселот Муллинер тупо разглядывал черный силуэт, вступивший в помещение. У Ланселота был вид человека, которого загнали в угол.

      – Нет! – вопил он. – Я этого не сделаю.

      Уэбстер продолжал смотреть на него.

      – С какой, собственно, стати? – спросил Ланселот, слабея.

      Взгляд Уэбстера был все так же устремлен на него.

      – Ну ладно, – угрюмо буркнул Ланселот.

      Он вышел из студии, еле волоча ноги, поднялся в спальню и облачился в визитку и цилиндр. Затем с гарденией в петлице отправился в дом № 11 на Макстон-сквер, где миссис Карберри-Пэрбрайт устраивала одно из своих маленьких чаепитий («несколько самых близких друзей, знаете ли»), чтобы познакомиться с Кларой Трокмортон-Студж, авторшей «Поцелуя сильного мужчины».

      Глэдис Бингли поглощала второй завтрак в своем отеле на Французской Ривьере, когда пришла телеграмма Уорпла и вызвала у нее глубокую озабоченность.

      В чем, собственно, было дело, ей постичь так и не удалось, ибо вихрь эмоций помешал Бернарду Уорплу связно изложить суть дела. Читая телеграмму, она то думала, что Ланселот попал в железнодорожную катастрофу, то приходила к выводу, что он до такой степени вывихнул свои мозги, что соперничающие приюты для умалишенных дерутся за право числить его среди своих клиентов. Опять-таки был момент, когда ей померещилось, будто сообщение Уорпла имеет лишь одно истолкование: Ланселот в партнерстве со своим котом занялся созданием гарема. Однако один факт был кристально ясен. С ее возлюбленным приключилась какая-то беда, и его ближайшие друзья единодушны в том, что спасти его может только ее незамедлительное возвращение.

      Глэдис не колебалась ни секунды. Через полчаса после прочтения телеграммы она уже упаковала чемодан, извлекла волоконце спаржи из своей правой брови и вступила в переговоры о приобретении билета на первый же поезд северного направления.

      По прибытии в Лондон она хотела было отправиться прямо к Ланселоту, однако природное женское любопытство побудило ее сначала посетить Бернарда Уорпла, чтобы он бросил свет на некоторые наиболее темные места своей телеграммы.

      Уорпл как автор, возможно, предпочитал стиль туманных загадок, но, вынужденный ограничиться устным словом, он развил свою тему вполне удобопонятно, и пяти минут в его обществе оказалось достаточно, чтобы Глэдис постигла все относящиеся к делу факты и на ее лице появилось то суровое выражение, сопровождаемое поджатыми губами, которое можно наблюдать только на лицах невест, когда, вернувшись после краткого отдыха, они узнают, что за время разлуки их любимый успел сбиться с