Вечера с мистером Муллинером. Пелам Вудхаус

сердечнейшими пожеланиями

Твой любящий дядя ТЕОДОР БОНГО-БОНГО.

      Когда Ланселот кончил читать это послание, в студии на минуту-другую воцарилось задумчивое молчание. Наконец его прервала Глэдис.

      – Ну и нахальство! – сказала она. – Я бы ни за что не согласилась.

      – А почему?

      – Зачем тебе кот?

      Ланселот поразмыслил.

      – Бесспорно, – сказал он, – будь у меня полная свобода рук, я предпочел бы не превращать мою студию в кошачий приют. Но тут особые обстоятельства. Последние несколько лет мои отношения с дядей Теодором были несколько натянутыми. Собственно, можно было сказать, что мы расстались навсегда. И мне сдается, что он смягчился. Я бы уподобил это письмо оливковой ветви. Если я ублажу его кота, то, пожалуй, получу право слегка подоить дядюшку, как по-твоему?

      – Так он богат, зануда этот? – с интересом спросила Глэдис.

      – Очень и очень.

      – В таком случае, – сказала Глэдис, – считай, что я беру свои возражения назад. Солидный чек от благодарного котолюба, бесспорно, придется весьма кстати. Мы бы смогли пожениться уже в этом году.

      – Вот именно, – подтвердил Ланселот. – Гнусная перспектива, конечно, но раз уж мы решили, то чем скорее покончим с этим делом, тем лучше, верно?

      – Абсолютно.

      – Так заметано: я беру опеку над котом.

      – И правильно делаешь, – сказала Глэдис. – А пока ты не мог бы одолжить мне гребешок? У тебя в спальне имеется такая штука?

      – А зачем тебе гребешок?

      – Да мне за обедом суп в волосы попал. Я сейчас.

      Она выбежала за дверь, и Ланселот, вновь взяв письмо, обнаружил, что не прочел его продолжения на обороте листка.

      А там было написано следующее:

      P.S. Посылая Уэбстера в твой дом, я действую не только из желания устроить верного друга и товарища наилучшим образом, но мной движет и иное побуждение.

      Я полагаю, что общество Уэбстера окажется неизмеримо полезным для тебя как в моральном, так и в воспитательном отношении. Смею надеяться, что его появление под твоим кровом явится поворотным моментом в твоей жизни. С неизбежностью пребывая среди распущенной и безнравственной богемы, в этом коте ты обретешь пример достойного поведения, который, без сомнения, послужит противоядием от отравленной чаши соблазнов, каковую, надо полагать, к твоим губам подносят ежечасно.

      P.P.S. Сливки только днем, а рыбу не чаще трех раз в неделю.

      Ланселот перечитывал эти наставления во второй раз, когда в дверь позвонили и он увидел на крыльце мужчину с корзиной, закрытой крышкой. Корректное «мяу» из ее недр не оставило сомнений в содержимом, и Ланселот отнес корзину в студию, где разрезал бечевку.

      – Э-эй! – рявкнул он, подойдя к двери.

      – Что еще?! – взвизгнула сверху его нареченная.

      – Кот прибыл.

      – Хорошо. Сейчас спущусь.

      Ланселот вернулся к корзине.

      – Здорово, Уэбстер! – сказал он бодро. – Как делишки, приятель?

      Кот не ответил. Он сидел, склонив голову, умываясь и причесываясь, как и принято после железнодорожного путешествия.

      Для