Задохнуться можно. Пелам Вудхаус

что бывший жених находится в «Трутнях», Сью не ошиблась. Назавтра, в начале первого, она позвонила туда с вокзала и услышала восторженный вой в духе гиены. Судя по словам, которые тоже были, Монти обрадовался призраку прошлого и посоветовал схватить такси. Сью послушалась: и теперь, в ресторане, за столиком, благодарила судьбу за мудрость. Без всяких сомнений, необработанный Монти поразил бы дорогого Ронни, как разрывной снаряд. И над коктейлем, и за семгой он только и восклицал: «А помнишь?» или «Помню, мы с тобой…»

      Сью испугалась, что разговор будет трудный, но когда спутник ее благоговейно заморгал перед truite au bleu[2], она описала ситуацию и поняла по вдумчивым кивкам, что он, против ожидания, следит за ходом рассказа.

      Расправившись с truite, он кивнул еще раз, показывая тем самым, что ему все ясно.

      – Старушка, – воскликнул он, – все ясно! Собственно, Хьюго мне говорил…

      – Ты его видел?

      – Встретил в клубе. Все понял. Решил вести себя учтиво, но сдержанно.

      – Значит, я зря приехала!

      – Не скажи! У тебя как-то ярче выходит. Теперь я вижу, что сдержанной учтивости мало. Кто его знает, еще взорвется…

      Сью немного подумала.

      – Да, ты прав.

      – Может, мы вообще не знакомы?

      – Да, так лучше. – Сью нахмурилась. – Какая гадость!

      – Ничего, ничего, я потерплю.

      – Не в тебе дело. Ронни обманывать противно.

      – Привыкай. Секрет семейного счастья. А вот глупо – это да. Мы же с тобой так дружим! Помнишь…

      – Нет, не помню. Забудь и ты. Ради Бога, Монти, оставь эти сантименты!

      – Хорошо, хорошо.

      – Я не хочу, чтобы Ронни сердился.

      – Конечно, конечно.

      – Значит, следи за собой.

      – Ладно, ладно. Не подведу.

      – Спасибо, милый! А, что?

      Как раз в этот миг официант поднес к ним серебряное блюдо и поднял крышку, словно ловкий фокусник. Монти с должной серьезностью посмотрел, что там лежит.

      – Ничего, – сказал он, когда официант удалился. – Вот ты говоришь: «милый». Я вспомнил…

      – Ради Бо-о-ога!

      – Хорошо. Ладно. Странная штука – жизнь. Какая-то такая… странная.

      – Не без того.

      – Вот, возьми нас с тобой. Сидим едим, прямо как тогда, только ты мечтаешь о Ронни, а я – о Гертруде Баттервик.

      – Что?

      – Баттервик. Банан, ананас, тюльпан, тюльпан…

      – Спасибо, я расслышала. Ты женишься?

      – Как бы тебе сказать?.. И да и нет. Прохожу проверку.

      – Она никак не решит?

      – Что ты, она решила! Она меня жутко любит, прямо ужас. Но есть скрытые пружины.

      – Прости?

      – Такое выражение. Сама понимаешь, пружины. Кстати, почему пружины? Может, причины? Вроде бы нет… В общем, все сложней, чем кажется.

      – Нет, выражение я знаю. В чем дело у тебя?

      – В папаше. В Дж. Дж. Баттервике. «Баттервик, Прайс и Мандельбаум, экспорт-импорт».

      Монти с чувством проглотил картофелину. Сью умилилась. Да, конечно, слава Богу, что она за него не вышла, но так… словом, умилилась.

      – Бедненький! –

2

Отварная форель в красном вине (фр.).