Серебряная дорога. Стина Джексон

же вижу, – ответил он. – О девицах вроде нее я могу забыть.

      Всю дорогу назад Карл-Юхан обнимал Мею. Она закрыла глаза и задремала. На переднем сиденье Ёран за все это время не проронил ни звука из-под своего капюшона.

* * *

      Лелле припарковался около Мараклеппена. Убедившись, что никого рядом нет, вылез из машины. Подошел к бездонной пропасти и встал так близко к краю, что по спине пробежал холодок. Из-под ног посыпался песок. Если верить преданиям, с этого места когда-то сбрасывали в пропасть старых и немощных, тех, кто уже больше не мог вносить свой вклад в общее дело.

      Он закурил и сделал еще полшага вперед. Ему нравилось ощущение опасности: лучший способ убедиться, что кровь по-прежнему бежит по сосудам. Это было важно, потому что в последнее время он чувствовал себя скорее мертвым, чем живым. Иногда его посещала мысль прыгнуть вниз, но он знал, что не сделает этого. У него другая задача – выяснить судьбу Лины.

      Позади припарковался автомобиль, дверь открылась, и к вырвавшемуся наружу треску помех, характерному для полицейской рации, добавился шум тяжелых шагов по песку. Не оборачиваясь, Лелле поднял руку в знак приветствия. Он уже догадался, кто находился у него за спиной.

      – Черт, Лелле, обязательно стоять так близко к краю?

      Он повернул голову и посмотрел на полицейского:

      – У тебя есть возможность избавиться от меня. Один толчок, и я стану не более чем дурным воспоминанием.

      – Такая мысль действительно приходила мне в голову, честно скажу, – засмеялся полицейский.

      Его звали Хассан, и он был другом Лелле, пусть и работал участковым инспектором. Они сблизились на почве исчезновения Лины.

      Инспектор остановился в нескольких метрах от края и, глядя вдаль, положил руки на ремень. Лелле выбросил сигарету и тоже поднял взгляд. По ту сторону пропасти раскинулся черный лес. Здесь и там виднелись пятна водоемов и вырубок. На холме, напоминая о том, что человек доберется куда угодно, стояло несколько ветряков.

      – Вот и снова лето наступило, – сказал Хассан.

      – Да, черт побери.

      – Чем ты тут занимаешься среди ночи?

      – Ищу Лину.

      – Тебе же известно мое мнение об этом.

      Лелле улыбнулся и похлопал Хассана по плечу. Темная ткань униформы была теплой.

      – При всем уважении мне глубоко наплевать, что ты думаешь на сей счет.

      Хассан ухмыльнулся и причесал пальцами кучеряшки. При своих широких плечах он выглядел довольно внушительно. Лелле чувствовал себя доходягой по сравнению с ним.

      – Насколько я понимаю, у вас нет ничего нового?

      – Пока нет, но мы надеемся на трехлетие, может, кто-то осмелится излить душу.

      Лелле посмотрел на блестящие ботинки Хассана, затем на свои, испачканные в грязи.

      – Анетт организовала факельное шествие через всю деревню.

      – Я слышал об этом. Хорошее дело. Мы меньше всего хотим, чтобы люди забыли.

      – Меньше всего меня волнуют люди.

      Солнце спряталось за тучами, и сразу похолодало.

      – Кстати