Дело победившей обезьяны. Хольм Ван Зайчик

во зло. И никогда, между прочим, этих причин своих действий не скрывал.

      Однако ж все вопросы относительно происхождения применявшихся в лечебнице гируд и наличия сходных по лечебным свойствам тварей ордусской выделки, а также вообще отечественных возможностей к производству живых существ с искусственно заданными свойствами пожилой ученый обходил полным молчанием.

      В сущности, даже и сам впервые вброшенный Катариной Шипи́гусевой факт того, что в лечебнице применялись зарубежные искусственные пиявицы, так и не был ни доказан, ни опровергнут. Но разве это важно, когда речь идет не о научном диспуте, где на первое место ставится точность фактов, а о столкновении пылких чувств, коим недостоверность отнюдь не помеха!

      Чувства, однако, вскипели не у многих. Большинство, прознав о случившемся, конечно, пообсуждало на досуге и пиявиц, и Крякутного, попримеряло за чашечкой чаю-кофею на себя тот или иной вариант его поведения – как без того? – но и только. Кто-то, верно, согласился в сердце своем с Крякутным, кто-то – нет… И дело с концом. Принял человек решение свое – и Господь ему судья. Человекоохранители с делом справились – и слава Богу. Ордусь пиявками не возьмешь.

      Но нашлись и иные, числом малые – из тех, наверное, кто вообще более всего на свете любит других судить и вообще живет по завету «чужую беду рукой разведу». Проблемы, над коими специалисты бьются годами и десятилетиями, они единым махом решают в полминуты и очень обижаются, даже гневаются, когда их советам отказываются следовать. То, что продолжение исследований Крякутного могло бы привести, например, к созданию нового оружия ужасного, взбудоражило их до крайности.

      Сначала появилась в имевшей хождение по всему улусу газете «Небесная истина» огромная статья, озаглавленная ярко, хлестко и так, что, в общем, дальше и читать незачем, суть ясна сразу – «Осторожность? Нет, подлость! Личный выбор? Нет, измена Родине!»

      Единственное, в чем нуждаются подобные лозунги, будучи произнесены, – это в подстановке конкретной фамилии, чтобы всем, а не только посвященным, ясно стало, кто именно обвиняется. Статья не оставляла сомнений в том, что и подлость, и измену совершил Крякутной. «На ту пору, как заокеанские поединщики наши куют, небось, пиявицу грозную, – возвышал гневный голос Симеон Гуковани, автор статьи, – великий на словах генетик наш – это еще проверить надо, для кого и в каких таких вопросах он был великий! – в Логу своем, середь капусты отсиживается и фигу в кармане Отчизне кажет…»

      Богдан припомнил целеустремленного, деловитого Дэдлиба, о совместной с коим борьбе против злоумных международных преступников сохранил, несмотря на всю ее краткость, самые приятные воспоминания – и вздохнул.

      Да вспомнить хоть славного Люлю!

      Впрочем, он нихонец, стало быть, – почти что свой…

      А Юллиус?

      Поединщики, поди ж ты!

      А Крякутному каково? Он-то уж никак не заокеанский – а ругателям и горюшка нету!

      Следующие