.

ведь уподобился Лешеньке. Чем я теперь лучше него?

      – И многие слышали? – спросил доктор.

      – Почти все были, – признался я.

      Григорий Сергеевич поднялся и подошел к окну. Его обычно прямая спина ссутулилась. Плечи опустились.

      – Я подавлен, – сказал он, глядя в темноту окна. – Мне горько. Я думаю о тщетности моих дел.

      – Не расстраивайтесь, – произнес я. – Это случайность. Он так не думает. Он в принципе неплохой.

      – Вы все неплохие, – отрезал Григорий Сергеевич, – но никто, включая тебя, не пришел ко мне и не сказал честно и открыто: один из нас предал тебя, учитель, за тридцать сребреников.

      – А кто ему даст тридцать сребреников? – спросил я.

      – Желающие вонзить кинжал в мою спину всегда найдутся.

      – Нет, он неподкупный.

      – Неподкупных, мой друг, не бывает.

      – Только не наказывайте его!

      – Я не имею морального права наказывать кого бы то ни было. Даже если этот человек поставил под угрозу само существование нашего дела, я постараюсь пересилить себя… Ах, как сладка месть!

      Он не притворялся! Моему богу, моему наставнику, хозяину моей жизни хотелось отомстить одному из бессильных созданий его разума!

      – Нет! – Он резко обернулся ко мне. – Нет!

      И ничего не успел сказать, потому что сначала донесся страшный, нечеловеческий, утробный крик – что за животное закричало там, за залом? И почти сразу загрохотали шаги, дверь распахнулась, и в комнату влетели Барбосы – мои соседи.

      Как влетели, так и замерли посреди комнаты.

      Не ожидали увидеть здесь доктора.

      Доктор спросил:

      – Что произошло?

      Крик за дверью оборвался.

      – Мы не хотели, – сказал Рыжий Барбос.

      – Чего вы не хотели, черт побери?!

      – Мы только заглянули в бокс, чтобы попрощаться…

      – А Олежка нас увидел и стал рваться, – сказал Черный Барбос.

      – Мы побежали, а он чуть не выскочил – а когда его стали обратно класть, он закричал… но мы же не хотели!

      – Понял, – коротко сказал доктор. Он вышел из комнаты.

      Хоть я и был подавлен нашей беседой с доктором, у меня нашлись силы спросить этих балбесов, что ими двигало, когда они решили отправиться в «чистилище»? Ведь нельзя же!

      Все термины условны, как человеческие клички. Порой и не догадаешься, откуда термин возник и давно ли живет на Земле.

      «Чистилищем» называли бокс, в котором герой, идущий на подвиг, проводил последние сутки или ночь. Он подвергается там полной дезинфекции и обработке седативными и иными средствами, переводящими его мозг в область грез.

      Что-то не сработало. Может быть, именно появление Барбосов – ну что их потащило в «чистилище» на ночь глядя? Ну попрощались мы уже с Олежкой, даже не стали повторять высоких слов. Олежке было сказано открытым текстом, что завтра в восемь утра его здоровая молодая печень будет изъята из тела и пересажена страдающему циррозом и неизлечимо больному маршалу Параскудейкину, командующему