Пиковая Дама. Максим Кабир

Салоны – как компактные аквариумы со светом и фигурками пассажиров внутри. Филиалы уюта в ветреной ночи. Люди спешили домой, болтали по телефонам, строили хрупкие планы. А окрест простирались холодные угрюмые леса. Пики сосен покачивались на фоне беззвездного удушающего неба. Облака проглотили луну и поливали асфальт ледяным дождем.

      Антон крутнул ручку магнитолы – бессмысленная болтовня диктора сменилась энергичным свинговым проигрышем.

      Дворники скребли по лобовому стеклу.

      Антон был раздосадован. Как он мог даже допустить существование зеркального чуда-юда? Приколы тинейджеров, брак фотопленки, банальные сны объединить в некий заговор… мистическое преступление! Смешно же!

      Нет, не смешно.

      Он видел снимок из прозекторской: парящее над трупом костистое лицо. И это ни черта не брак пленки.

      Он слышал щелканье ножниц в белом шуме… тех, приснившихся, с ржавой пуговкой крепления и неровными кольцами.

      Разве Чижик врал, заверяя, что нет второй рации?

      Не врал…

      Антон ударил по рулевому колесу.

      Сосны сливались в сплошной каскад черной хвои. Фантазия срежиссировала сценку: Антон бредет по лесу, а на опушке, оплетенное корягами, погруженное на треть в бурелом, стоит продолговатое растрескавшееся зеркало и что-то бьется изнутри: птица с щелкающим железным клювом.

      На пассажирском сиденье завибрировал мобильник.

      «Бывшая», – подсказал дисплей.

      Антон сбросил скорость.

      – Да?

      Голос Марины дрожал. Антон съехал к обочине, притормозил.

      – Что ты сказала?

      Гул ветра и скрип дворников сопровождали ее слова:

      – Саша погиб.

      – Кто?

      – Чижик.

      Мозг ошалело переваривал информацию. Он же болтал с пареньком… полтора часа не прошло…

      – Из окна выпал… или выбросили его.

      – Ты уверена?

      – Блин, да. Одиннадцатый этаж, всмятку.

      Антон помассировал висок.

      – Аня в курсе?

      – Да. Во дворе полиция, скорая. Соседи на ушах.

      Он отказывался верить. Слева прогрохотала фура, заставила вздрогнуть.

      – Антон, что происходит? Два мальчика из нашего подъезда умерли. Это… что-то типа «Синего кита»?

      Взгляд упал на зеркало заднего вида. За отбойником, среди лоснящихся стволов, маячила женщина. Ветки торчали вокруг ее силуэта, как рога вокруг лосиной головы. Тонкие руки шевелились, перебирали в воздухе длинными пальцами. Словно подзывали.

      Антон моргнул. Едва не выпустил телефон.

      «Вот ты где, сука».

      Щупальца мрака ползли по взрыхленной грязи. Женщина не таилась, показывала себя.

      Из динамиков просочилась далекая мелодия. Колыбельная болот и распадков, ледяных ущелий, полярной вьюги. Песня, которой мертвецы убаюкивают мертвецов в заброшенных таежных деревнях – под взором закопченных икон.

      «Папочка, – говорила крошечная Аня, – в гардеробе Худое привидение». Настоящее, невымышленное привидение отступило и растворилось