Пиковая Дама. Максим Кабир

грохнул о столешницу чашкой. Оплескал кипятком заварку.

      – Тош, мы разумные люди. Так не может быть. Не может!

      Она думала о черном лице в заброшенной мазанке. О шорохах и щелканьях из рации покойного Чижика. О словах соседа думала: «Столько крови, будто его резали».

      – Выпей, – сказал Антон. – Полегчает.

      Марина принюхалась к травянистому аромату.

      – Выпей и ложись с Анькой. Я на кушетке посплю.

      Марина пригубила горький напиток. Антон, спохватившись, метнулся к окну – Марина чуть не подавилась чаем. Бывший муж поднял двумя пальцами карманное зеркальце, забытое на подоконнике, и брезгливо, будто насекомое, кинул в ящик. Захлопнул его и выдохнул облегченно.

      – Жесть, – сказала Марина.

      20

      Кате снился Матвей. Голый, он стоял в антикварном шкафу Анькиной мамы. Держал под мышкой маску демона из какого-то старого ужастика, словно отрубленную голову. Шрам перевернутой буквой «Y» алел на мускулистом торсе.

      Он смотрел не мигая. Кожа отливала синевой.

      – Ты же умер, – сказала Катя.

      Между стенами и мебелью перемещались тени.

      В семнадцать Катя отдалась Матвею, лишилась с ним девственности. Отношения длились недолго – Катя считала, что достойна чего-то лучшего, чем нищий ровесник. Ей нравились мужчины старше, состоятельные и состоявшиеся, а Матвей был пылким глупым мальчишкой. Он отправился туда, где ему и место: во френдзону.

      Теперь он был мертв и стоял в шкафу. По синему лицу сновала муха.

      – Оставь меня в покое, – попросила Катя.

      Матвей вспыхнул, точно это был шкаф духовки. Пламя мгновенно охватило золотые волосы, воспламенило кожу, проело булькающее кровью мясо до костей. Матвей скукожился как осенний лист и прошептал, выгорая до углей:

      – Она за тканью.

* * *

      Катя проснулась, села рывком. Мобильник, соскользнув с груди, плюхнулся на ковер. Жидкокристаллический монитор транслировал белый шум. Помехи, словно мухи, роящиеся на дохлятине.

      Катя отдышалась, отряхнулась от кошмара как от налипшей паутины. В квартире было темно, но придвинутый к телевизору диван озаряла мельтешащая белизна. Тень Кати дрожала на стене, упираясь макушкой в потолок.

      Тетя давно спала.

      Катя поискала пульт. Не найдя его среди подушек, встала.

      Ее охватило совершенно детское чувство, ощущение, что постель – единственное безопасное место и вокруг нее – джунгли, кишащие хищниками. Зря она ступила на пол. В ворсе ковра притаились змеи. Под диваном напружинился ягуар. Тигры бродят в коридоре.

      Катя пересекла комнату и щелкнула кнопкой на мониторе. Помехи сменились красочным советским фильмом. Пионерка с бантами в косах замерла у трельяжа. Из зеркала на нее лился синий и красный свет.

      «Не ходи туда», – взмолилась Катя.

      Пионерка шагнула в зеркало.

      Катя хлопнула по монитору – и экран погас. За окнами ревел ветер, дождь умывал каркасы долгостроя.

      Катя повернулась. Телевизор включился за спиной, тень снова взмыла до потолка. А другие, чужие тени выползли