Босоногая команда. Клавдия Владимировна Лукашевич

вы бросаетесь?! Вас не просят! Оставьте! – не глядя на него, говорила девушка, вырывала пальто и отдавала матери:

      – Мама, подержите.

      Николай Васильевич, сконфуженный, уходил на кухню.

      Что бы ни сделал Николай Васильевич, все было не так, скверно, глупо… То начадил, то грязно вычистил посуду, то не мелко наколол дрова, то перервал, стирая, полотенца. Марья Ивановна каждый вечер пилила мужа: «Да, послал нам Бог наказание в твоем братце. Это такой идиот, ни к чему не способный. Только грязь разводит. С ним надо ангельское терпение… Моего не хватает!»

      Петр Васильевич обыкновенно не возражал.

      Когда Марья Ивановна бывала в хорошем расположении духа, то шутила с дочерью:

      – Смотри, Липочка, твой любимец «почтенный дядюшка» идет.

      – Не говорите мне про него, мама… И без того скука смертная! – тянула Липа вялым, гнусливым голосом.

      – Нет, ты взгляни… Ну, разве он не душка? Ты должна быть к нему почтительна, называть его «милый дядя Коля», должна ходить с ним под ручку гулять.

      – Не говорите, мама, не дразните меня, – отвечала Липа и представлялась, что обижается.

      – Посмотри, Липочка, – не унималась развеселившаяся Марья Ивановна, – ну, чем не кавалер? Головка набок, ногами загребает, руки трясутся, пальто и шляпа самые модные, на шее бантик… Просто душка! Смотри, смотри…

      Молодая девушка взглядывала в окно. Мать и дочь начинали громко, неудержимо смеяться.

      – Вот-то уродина! – говорила Липа, презрительно отворачиваясь.

      Наташа тоже взглядывала в окно и понять не могла, чему смеются тетка и сестра, глядя на Николая Васильевича. Он шел по мосткам из лавки и осторожно нес в одной руке чашку с огурцами, а в другой – бутылку квасу… Он, конечно, озяб в своем тонком, холодном пальто; руки его покраснели, глаза слезились. На него было больно смотреть, особенно жаль было Наташе, что он держал набок голову, так грустно смотрел и волочил ногу.

      Девочка с изумлением, серьезно устремляла на хохотавших большие глаза. Ребенок еще не знал, что бессердечные люди часто смеются над бедностью, несчастием и уродством, не знала Наташа и того, что по смеху можно узнать характер человека и что нет ничего отвратительнее бессмысленного смеха.

      Марья Ивановна несколько раз выгоняла племянницу из кухни, когда та стояла там, глядя на Николая Васильевича, и порывалась с ним заговорить.

      – Не смей ходить на кухню! – кричала она. – Чего ты глазеешь на этого идиота? Вот он тебя поколотит. Занятия не можешь себе найти? Чтоб я не видела тебя в кухне. Надоели вы мне оба! Кажется, скоро я выгоню твоего «почтенного дядюшку».

      Наташе было жаль его от всего сердца. «Лишь бы не выгнали… Пусть живет в кухне… Бедный! Умрет тогда под забором», – думала стриженая головка.

      Музыкальный вечер

      Как-то вечером вся семья Петровых собралась в гости.

      – Наталья, ложись сейчас же при мне спать, – приказала тетка.

      Девочка беспрекословно стала раздеваться.

      – Николай Васильевич, а вы,