OUTSIDE. Исаак Ландауэр

лучше.

      – Нельзя так о том, кто дал тебе жизнь.

      – Она не давала мне жизнь, она не успела сделать аборт.

      – И всё же она тебя воспитала, не отказалась.

      – Репутация. Подруги, знакомые. Меня спасло общественное мнение. Не будь его, то есть, пройди беременность каким-то образом незамеченная, гнить мне в детском доме. В лучшем случае – могла бы и в лесу забыть, как в одной сказке. Ведь есть же такая сказка? – с отчаянной надеждой в голосе, будто от этого зависело для него всё, спросил Дима, подавшись от возбуждения вперёд.

      – Да, не сомневаюсь, есть, конечно, – промямлил в ответ священник, – только, думаю, не такая жестокая. Впрочем, – видя, как собеседник чуть не разрыдался, поспешил согласиться он, – точно, я вспомнил. Но там всё хорошо закончилось… по-моему.

      – Верно, – кивнул Дима, – они там снова все друг друга полюбили и жили счастливо. То есть – и не переставали любить, от голода была вся затея. А вот у меня вышло по-другому. Ребёнку, я тоже об этом читал специальную литературу, нужно признание, мотив – чтобы учиться, стараться познавать. Сам по себе он не осознаёт ещё необходимости развиваться.

      – И у тебя этого мотива не оказалось, – к счастью, нетривиально начавшийся, к слову – вовсе и ненужный разговор, переходил на знакомые рельсы, где Альберт чувствовал себя уверенно. Появилась возможность «замылить» тему, и опытный наставник поспешил ею воспользоваться, ибо бороться с такой озлобленностью – жизнь научила его смотреть в глаза и самой горькой правде, совершенно бессмысленно в силу уже того, что бесполезно.

      – Именно. Так и вышел неуч-остолоп.

      – А делал успехи?

      – Ещё какие. В шахматной школе поначалу был среди первых, но, когда родители не пришли на соревнования, бросил, а медаль по дороге выкинул. Мне почему-то было стыдно им признаться, что я победил. Вроде как – поставил в неудобное положение, ведь там оказалось много знакомых, а я её подвёл, выставив бессердечной кукушкой. В пионерлагере получил на многоборье за первое место десяток «Мишек на севере» – ни одну не тронул, всё её ждал. В итоге их украл и сожрал сосед по палате – в восемь лет я избил его так, что вожатым пришлось отписываться перед директором, а тот вызвал на беседу районного инспектора по делам несовершеннолетних. Дядька попался добрый, понимающий, он и уговорил родителей этого жирного урода не устраивать скандал. Впрочем, я всё понимаю, она же женщина. А с женщиной – кто виноват, если ты её страстно любишь, она-то тебя взаимностью радовать не обязана. Вот только моя оказалась ещё и матерью.

      – Я вынужден задать ужасный, человеконенавистнический вопрос…

      – Убить её хотел, да, – криво усмехнулся Дима, не дав ему договорить. – Не из мести, но во имя одной лишь справедливости. Разве это не естественно, чтобы кто-то недостойный, порочный, до невероятности озлобленный получил по заслугам?

      – Может, просто слабый.

      – А вы проницательны, отче. Не знаю только, разрешается ли вас так называть.