OUTSIDE. Исаак Ландауэр

Вали к чёрту, ты мне надоел, но запомни напоследок: образы должны быть не только навеянными, необходимо что-то, к чему ты пришёл сам. Может, человек и рождается, чтобы совершить единственный в жизни поступок. Прийти к нему и есть цель.

      Юность без мудрости возраста дарит мало наслаждения, но и выбора, как опции «то или это», на самом деле не бывает – мы сами себе его выдумываем. У музыканта и наркомана его тоже не было, он вогнал себе в вену смертельную дозу, не дожив и до двадцати пяти, решительно отвергнув компромисс в виде сытой посредственности. Вероятно, он мало что уже соображал последние год-два, пребывая в состоянии нирваны да изредка выныривая, чтобы обвести затуманенным взглядом комнату, высунуться из окна и, удостоверившись, что ничего стоящего за время отсутствия на грешной Земле не появилось, снова погрузиться в наркотический анабиоз. Ники, однако, часто его вспоминал, особенно когда перебрался ближе к солнцу и теплу. Только здесь ему суждено было понять, какое это счастье – иметь хотя бы одного настоящего друга, ибо духовная близость возможна только между мужчинами. Светловолосый, загорелый и стройный, уже за первые шесть месяцев испробовав несметное число женщин со всех концов мира, он понял это с пугающей очевидностью. Перед ним расстилалась пустота, ведь удовольствие не будет полным, покуда не можешь им поделиться. Ему следовало принять решение намного раньше, а не ждать, когда Патрик, последнее, что связывало его с родиной, покончит с собой, превратив смутное тревожное недовольство в трезвое взвешенное решение. Без этого решающего импульса он, наверное, так никогда и не решился бы, но зато как не хватало ему друга теперь…

      Завсегдатаи окрестных баров оказались на удивление поверхностными – сборище отчаявшихся трусов, сбежавших на край света за мечтой. Вот только мечтать никто из них на самом деле не умел. Безусловно, они грезили о богатстве, симпатичных девушках и славе – несомненный признак окончательного, фатального убожества, но воображение, как детище свободной мысли, явно обошло их стороной. Вскоре, поработав недолго барменом, Ники научился распознавать таких издалека, по одной только походке. В ней не было и капли целеустремлённости, ведь даже вдрызг пьяные туристы плелись куда-то вперёд, в поисках наслаждения или хотя бы чего-то интересного, эти же передвигали ноги будто во сне, совершая движение вследствие одного только избытка свободного времени. Каждый сантиметр пути был ими давно и тщательно изучен, знаком как однояйцевый близнец, и, тем не менее, каждый вечер бесцельный променад повторялся снова и снова. Они так и не научились жить, в результате лишь сменив одни декорации на другие, и, не в силах признаться в этом, изображали довольных праздных жителей страны нескончаемого веселья. Если двое таких почему-то отваживались на разговор, то это могло быть даже забавно – вроде как человек задаёт вопрос отражению в зеркале, с деланным нетерпением ожидая заранее известного ответа. Будто парочка голых на званом вечере пытается убедить друг друга, что всё нормально