OUTSIDE. Исаак Ландауэр

жену и поставить на ноги детей. «Вот уж увольте», – быстро вжившись в образ, вслух произнёс Дима, впрочем, не отвлекая прохожих от собственных мыслей. В большом городе народ частенько не ладит с головой, и чьи-то громкие монологи, хотя бы и сдобренные отменным матом, по большей части остаются незамеченными. «Ох, худо мне, худо», – закрепляя успех, произнёс новоявленный алтухан и в освещённые двери магазина вошёл уже стопроцентным пропойцей.

      Их дешёвый сетевой распределитель ему тоже нравился. За исключением толпившихся у кассы однообразных бабулек, каждый персонаж здесь достоин был самого пристального внимания. Вот крупная, показательно жизнерадостная мать двух беспутных детей. Чаша судьбы кажется ей наполненной, хотя на поверку оказывается, что одними заботами. Кому-то, видимо, приятнее иметь полный расстройств сосуд, нежели пустой – дело вкуса. Едва разменяв четвёртый десяток, она сделалась неповоротливой и грузной, как говорит мама – импозантной, но в зеркало смотреться не перестала. Безусловно, вид собственного обнажённого тела больше не вдохновлял её на резкие, спонтанные попойки в обществе незамужних подруг, но в хорошем платье, с косметикой да эффектной причёской она ещё могла возбудить огонь страсти у парочки офисных водителей. И пусть запала хватало ненадолго, если быть точнее – пока главенствовал в крови алкоголь, но всё же подол требовалось время от времени гладить, дабы скрыть от благоверного некоторые подробности корпоративной культуры. Очень, очень приятная мелочь.

      Или сутулится в сторонке работяга. Классический – не новодел вроде сборщика встраиваемой мебели, а прямо-таки токарь или ещё какой вымирающий вид. Ступает грузно, уверенно – за ним извечная правда рабочего класса, который, хотя и тащит всё, что плохо или без пригляду лежит, но искренне полагает себя честным тружеником, из которого бюрократы, бизнесмены и прочие богатеи-кровопийцы на «б» сосут щедро сдобренную алканоидами кровь. У него в руках нарезанный батон, килограммовая пачка пельменей, майонез и ноль семь дешёвого коньяка – социальный статус позволяет хлебать не одну только водяру. Мужик он рукастый, и потому у него тёплый балкон. На котором он сядет вечером, поставит на табуретку миску с яствами, графинчик, стопку да нарезанный лимон и станет медленно, с уважением к дорогому напитку, опорожнять тару, наблюдая в освещённом фонарём участке дороги спешащих прохожих. Куда их несёт – кто знает, но у каждого своя ни на что не похожая судьба, мечты, победы и разочарования, слёзы, радости… да чего там только нет. Каждый трясётся за свою бесценную шкуру, пусть бы и цена ей на самом деле ломаный грош. Каждый ищет счастья, и каждый находит лишь пустоту шумного одиночества, когда вокруг всё движется и бурлит, а сам ты при этом чувствуешь себя обессиленным, старым и чужим. Разве что в такие вот моменты, потягивая трёхзвездочный – «Да кого я обманываю, палёный», – но всё же божественный напиток, понимаешь, как прекрасно всё, что нам сопутствует