OUTSIDE. Исаак Ландауэр

срез европейской культуры, существующей исключительно на дивиденды от прошлых достижений, но абсолютно равнодушной к творчеству как таковому. У соседей хоть один бесноватый порнограф нашёлся, тем паче, что артхаус нынче в моде, а у нас – полнейший вакуум искусства. И это при том, что учат, факультеты есть соответствующие в университете и так далее, но разве можно научить созиданию…

      – Разве творчество призвано созидать?

      – По-твоему, наоборот?

      – Человек в принципе существует, чтобы эксплуатировать и разрушать, он и города-то строит, потому что так удобнее всего отнять: собравшись в кучу, навалиться всем миром и достать из земли или воды, что требуется. Искусство – наивысшая из уже открытых форм подобного варварства, ибо не имеет прикладной цели, убивая исключительно для эстетического наслаждения. Мраморная глыба куда красивее любого будущего изваяния, её линии совершенны, каждый её атом – неотъемлемая часть ландшафта, и, тем не менее, мы отрываем кусок породы, чтобы изобразить в нём себя. Ради посредственной копии убивая единственно уникальное творение, ведь в природе нет повторяющихся элементов.

      – Интересная теория.

      – Не моя, – поспешил, однако, откреститься Митя, – товарища. Интересный тип, хотя и малость сумасшедший.

      – А кто в наше время может похвастаться абсолютным ментальным здоровьем, – улыбнулся Ники. – Как мне тебя называть?

      – Как хочешь.

      – Не понял?

      – Я в этом мире, – он обвёл глазами присутствующих, – не существую. Ни социальных сетей, ни яркой насыщенной жизни, как вы называете происходящее здесь, ничего. Призрак. Тень отца Гамлета.

      – Неожиданно знакомый для меня персонаж. У меня был друг, который также отказывался принимать действительность.

      – Я не отказываюсь, – поморщившись от банальности, прервал его Митя, – меня здесь ничего не держит. Не понимаю, не интересно, не хочу. Опоздал родиться, надо полагать.

      – А в какое время ты хотел бы жить?

      – В недалёком будущем. Когда очередной властный неврастеник решится-таки нажать заветную кнопку, и мир окунётся в хаос Третьей мировой войны.

      – Но это же конец человечества.

      – Скатертью дорога. По степени воздействия на биосферу, однако, событие окажется не значительнее очередного ледникового периода, и трети видов не погибнет, а те люди, что останутся, снова начнут жить в гармонии с силой.

      – Это как?

      – Тоже не моя мысль, – предпочел заранее откреститься Митя, – каждое племя, то есть стаю, будет вести истинный лидер. Растить потомство не ради армии солдат – сильный не боится смерти, а потому и агрессивных соседей, не с целью иметь в перспективе стадо послушных рабов, не следуя примитивной функции размножения…

      – Но тогда не будет смысла растить его вообще.

      – Именно. Только лишь для поддержания на плаву вида, доказавшего свою несостоятельность. Жизнь бок о бок с разочарованием,