.

пробивались отдельные лучи солнечного света: не такие уж яркие, но это хотя бы напоминало о том, что за пределами леса сейчас день. Сейчас в просветы меж ветвей смотрела ночь. И хотя, по идее, в Чащобе должно было сделаться ещё темнее, вокруг и в самом деле как-то посветлело благодаря тому, что всё светилось каким-то зеленоватым светом.

      – А, это одна из причуд Чащобы, – ответила Мэри и пристроила над кострищем небольшой котелок. – Если приглядеться к вершинам, станет видно, что большая часть света исходит от самих листьев. Днём они вбирают солнечный свет, а ночью его испускают.

      – Днём тут ночь, а ночью день, – сказала Кара. – Всё шиворот-навыворот.

      – Ну, можно и так сказать… – ответила Мэри.

      Пока Мэри разогревала похлёбку, остававшуюся на дне котелка, Тафф пошёл набрать воды из мелкого ручейка, что журчал неподалёку. Кара его предупредила, чтобы он не терялся из виду, и Тафф что-то невнятно буркнул в ответ – ладно, мол.

      Наконец-то Кара осталась наедине с ведьмой.

      На языке у неё вертелось столько вопросов! «А всё, что про вас рассказывают, – это правда? А вы не знаете, для чего Сордус так стремится меня заполучить? А что умеют остальные вещи у вас в мешке?» Однако Кару окутала тёплая усталость, и она решила пока что задать всего один вопрос, тот единственный, который был действительно важен и ждать не мог:

      – Как мне вытащить брата из этого места?

      Мэри помешивала в котелке, прикрыв глаза. Кара бы решила, что старуха задремала, если бы не равномерные движения деревянного половника.

      – Тем путём, каким вы пришли, вам не выбраться, – ответила наконец Мэри. – Сордус не пустит.

      – Должны же быть и другие?

      Мэри-Котелок медленно кивнула седой головой.

      – Мне известна всего одна дорога, которая ведёт прочь из Чащобы, – произнесла она. – Мне говорили, что там даже есть корабль. Остался от злополучной исследовательской экспедиции.

      – А это далеко? – спросила Кара.

      Старуха взглянула разочарованно.

      – Деточка, если собираешься выжить в этом месте, научись задавать правильные вопросы.

      Кара немного поразмыслила и спросила:

      – Эта дорога… Отчего Сордус оставил её открытой?

      – А она не то чтобы открыта. Она тоже перекрыта, просто на иной лад. Видишь ли, в конце этой дороги караулит некий страж, и мне кажется, что Сордус нарочно забавляется, подкармливая её, точно ручное животное. Зовут её Имоджин – по крайней мере, так её звали, пока она ещё была человеком.

      – А теперь она кто? – спросила Кара.

      – Злобный и алчный зверь, растерявший все остатки человечности.

      – Она что, людей ест?

      – По-своему – да.

      Мэри прекратила помешивать в котелке и попробовала с ложки похлёбку. Пола плаща съехала вниз, и Кара увидела всю её руку, оплетённую синими венами.

      – Ну, может, мы сумеем пробраться мимо неё тайком.

      – Это невозможно, – ответила Мэри и посыпала булькающее варево каким-то порошком из кисета, который достала из-под плаща. –