Бикфордов мир. Андрей Курков

можно с вами пойти? – голос Андрея задрожал.

      – А тебя твои сектанты не прибьют, если словят?

      – А мы до рассвета, я знаю, как к речке выйти, а ни отец, ни братья этого пути не ведают.

      – К речке – это хорошо… Но если пойдешь, надо будет тебе меня слушаться…

      – Буду, – пообещал Андрей.

      – Ну вот, тогда первый приказ: всю ночь стеречь тачку, а перед рассветом разбудишь меня и тронемся.

      – Хорошо, – кивнул Андрей.

      – Не-е, – перебил его инвалид. – По-военному надо отвечать: «Слушаюсь!»

      – Слушаюсь, – прошептал Андрей.

      – Хорошо, иди.

      Андрей тихонько запер за собой дверь и сел возле тачки, облокотившись о крыльцо часовни. Сверху светили звезды и гудел гудоколокол.

      Андрей улыбнулся. Пока отец и братья дождутся знамения, он будет уже далеко.

      Спать не хотелось. Всю ночь наблюдал он за небом, и показалось ему, что звезды движутся вслед за луной. А когда предлучи еще не показавшегося солнца разогнали мрак, Андрей живо поднялся на ноги, зашел в часовню и, помолившись, разбудил инвалида.

      – Как там нас утро встречает? – Кортецкий заерзал, приходя в движение.

      – Хорошо, – ответил Андрей.

      Инвалид встал, скрутил шинель, и они вышли. Остановились у тачки, где инвалид сунул шинель в мешок.

      – Теперь ты будешь катить ее, – сказал он. – Тот, кто приходит позже, становится младшим по званию.

      Андрей кивнул, взялся за две расходящиеся деревянные ручки и направил тачку к воротам. Инвалид зашагал рядом, озираясь на солнце и улыбаясь сдержанной радостью. Выйдя за ворота, они на минутку остановились. Андрей поклонился скиту, а инвалид обвел постройки ехидным взглядом.

      – Давай быстрее, а то здесь и останешься! – поторопил он Андрея.

      Единственное колесо тачки поскрипывало жалобно, наезжая на ветки, опавшие с крон. Андрей спешил, старался, хотя бессонная ночь уже давала о себе знать. И исчезло куда-то звучание колокола, к которому, казалось, он уже привык, как к чему-то неизбежному и постоянному, как небо. А может, просто бессонная ночь отлучила его временно от слуха, и не успел он обернуться на кедр-колокольню, надеясь, что в последний раз, как услышал недовольное бурчание инвалида:

      – Гудит, проклятый!

      Андрей глянул на Кортецкого испуганно и тут же возвратил свой взгляд на тачку. И сам услышал гудоколокол, воющий протяжно и негромко. И пропало желание обернуться и посмотреть напоследок вверх.

      Утром Владимир и Николай разбудили отца.

      – Андрей ушел, – сказал Владимир. – Я видел их.

      – И не остановил?! – спросил Иван Тимофеич, поднимаясь с лавки.

      – Нет.

      – Да, – кивнул отец. – Не надо было. А вы? Не хотели с ним?

      – Мы будем ждать знамения, – твердо произнес Николай и опустил голову. – Зная лишь полдороги, не дойдешь до ее конца.

      – Да, – Иван Тимофеич сцепил ладони. – А ведь он звучит. Звучит! – и глаза его загорелись. – Главное, верить, верить и ждать. Терпеливым все отблагодарится. Ведь звучит он?

      Братья кивнули.

      Иван