Новое сердце. Джоди Пиколт

художник.

      – Однажды в школе учитель рисования сказал, что у меня классические губы, – вспомнил Шэй. – До сих пор не понимаю, что это значит.

      – Это отсылка к древним грекам и римлянам, – объяснил я. – А искусство, которое мы видим представленным на…

      – Люций, ты видел сегодня по телику… «Ред сокс»?..

      У всех обитателей нашего яруса, включая меня, есть свои любимые команды. Каждый из нас ведет дотошный счет очкам в турнирной таблице. Мы обсуждаем справедливость действий рефери, как будто мы судьи из Верховного суда. Иногда надежды наших команд разбиваются, как и у нас самих, а по временам мы смотрим по телику мировые турниры. Но сейчас продолжалось предсезонье, и вечером никаких игр не показывали.

      – За столом сидел Шиллинг, – добавил Шэй, с трудом подыскивая нужные слова. – И там была девочка…

      – Ты имеешь в виду акцию по сбору средств? Ту, что проводилась в больнице?

      – Да, та девочка, – повторил Шэй. – Я хочу отдать ей свое сердце.

      Не успел я ответить, как раздался грохот и вслед за ним глухой звук от падения тела на бетонный пол.

      – Шэй? – позвал я. – Шэй!

      Я прижался лицом к оргстеклу. Мне совсем не видно было Борна, но я слышал какие-то ритмические удары в дверь его камеры.

      – Эй! – изо всей мочи завопил я. – Эй, нам тут внизу нужна помощь!

      Зэки начали просыпаться, проклиная меня за то, что я нарушил их покой, но вскоре умолкли от изумления. На первый ярус ворвались двое надзирателей в бронежилетах. Один из них, Каппалетти, считал своим долгом всегда кого-нибудь осаживать. Другой, Смайт, относился ко мне сугубо профессионально. Каппалетти остановился перед моей камерой:

      – Дефрен, если ты поднял ложную тревогу…

      Но Смайт уже опустился на колени перед камерой Шэя:

      – По-моему, у Борна припадок. – Он нажал клавишу на рации, и электронные двери раздвинулись, чтобы пропустить других офицеров.

      – Дышит? – спросил один.

      – Переверните его, на счет «три»…

      Прибыли парамедики «скорой помощи» и повезли Шэя мимо моей камеры на каталке – носилках с ремнями на уровне плеч, живота и ног. Их применяли для перевозки зэков вроде Крэша, доставляющих беспокойство, даже если они закованы в цепи на уровне пояса и лодыжек, или для транспортировки больных, не способных дойти до лазарета. Я предполагал, что покину первый ярус на одной из таких каталок. Но в тот момент я понял, что эта каталка очень напоминает стол, к которому однажды пристегнут Шэя для введения ему смертельной инъекции.

      Парамедики надели на лицо Шэя маску, запотевавшую все больше с каждым его вдохом. Глаза Шэя закатились, были видны только белки.

      – Сделайте все возможное, чтобы привести его в чувство, – инструктировал надзиратель Смайт.

      Так я узнал, что штат спасает умирающего, чтобы позже убить его.

      Майкл

      В церкви мне нравилось очень многое.

      Например, чувство, которое я испытывал, когда во время воскресной мессы двести голосов возносились в молитве к стропилам. Или то, что