Сердце обалдуя. Пелам Вудхаус

ей о своей беде, спрятался в раковину. По пути в отель он сказал, что день солнечный, с чем Барбара согласилась. Потом он сообщил, что на море красиво, а она согласилась и с этим. Он выразил надежду, что дождя не будет; она не возразила. И они надолго замолчали.

      – Как тут мой дядя? – наконец спросила она.

      Я забыл упомянуть, что кошкоглад приходился братом Барбариной матери.

      – Дядя?

      – Его фамилия Татл. Вы с ним встречались?

      – Ну как же! Мы часто виделись. К нему приехал молодой человек, – прибавил Фердинанд, вспомнив свои беды, – некий Парслоу.

      – Джордж Парслоу здесь? Как приятно!

      – Вы с ним знакомы? – глухо спросил Фердинанд.

      «Вот она, жизнь, – подумал он. – Только зазеваешься, только размечтаешься – бац! Джордж Парслоу».

      – Конечно, – отвечала Барбара. – А вот и он.

      Они как раз подъехали к отелю, на ступенях которого красовался ненавистный пришелец. Помраченному взору Фердинанда он напомнил греческого бога, и комплекс вырос до небес. Как можно состязаться в игре или в любви с этим киноактером и чемпионом?

      – Джо-о-ордж! – воскликнула Барбара. – Привет.

      – Привет, Барби!

      Они оживленно заговорили. Ощутив, что он лишний, Фердинанд тихо ушел.

      Парслоу обедал за одним столиком с дядей, а потом пошел с Барбарой в сад. Фердинанд провел час в бильярдной и удалился к себе. Даже лунный свет, игравший на кружке, не утешил его душу. Какое-то время он тренировался, загоняя мяч коротким ударом в гуттаперчевый стаканчик, потом лег, и сон его был тревожен.

      Барбара проснулась поздно и позавтракала в номере. Спустившись вниз к полудню, она увидела, что никого нет. Обычно в такую погоду хотя бы часть приезжих закрывает окна и обсуждает в холле перспективы джутовой промышленности. Однако сейчас здесь сидел только старичок лет за восемьдесят со слуховой трубкой.

      – Доброе утро, – сказала она, поскольку их вчера познакомили.

      – Что? – переспросил он, ставя трубку в боевую позицию.

      – Я сказала: «Доброе утро».

      – А! Да, утро хорошее, очень хорошее. Если бы ровно в полдень мне не приносили молоко с булочкой, я был бы среди зрителей. Вот где я был бы, на поле. Сижу, жду булочку.

      Тут ее принесли, и он, отставив орудие слуха, принялся за свой полдник.

      – Смотрел бы матч, – заметил он.

      – Какой матч?

      Старичок углубился в молоко.

      – Какой матч? – снова спросила Барбара.

      – Что?

      – Како-ой матч?!!

      Старичок чуть не подавился булочкой.

      – Собьет с него спесь, – сказал он.

      – С кого?

      – Да-да.

      – С кого надо сбить спесь?

      – А! С этого Диббла. Важный такой, надменный. Я-то заметил сразу, но никто слушать не хотел. Попомните мои слова, говорил я, он еще себя покажет. Надо его проучить. Ваш дядюшка вызвал Парслоу и подстроил матч. Диббл, – старичок закашлялся и отхлебнул молока, – Диббл не знает, что Парслоу – прекрасный игрок.

      – Что? – вскричала Барбара.

      Мир