Переплет. Пелам Вудхаус

я не остаюсь!

      – Как это?

      – Ну раз ты уезжаешь, какой мне смысл торчать в городке, который явно считает, что природа предназначила его для роли турецких бань? Я подумываю нанять яхту да и поплыть куда-нибудь. Прочитал недавно рекламу… – тон его стал лирическим, на родине он был заядлым яхтсменом, – о ялике с мотором, всего за сорок пять фунтов. Представляешь, тридцать девять по ватерлинии, с бимсом в тринадцать футов, с парусной оснасткой…

      – Я очень прошу тебя остаться в Лондоне, – перебила Беатриса.

      Тон ее был категоричен, и Пэки взглянул на нее в смятении: он предвкушал плавание на яхте.

      – Зачем?

      – Во-первых…

      Она остановилась, чтобы потереть лодыжку, которую только что лягнуло дитя по имени Эрни, а Пэки в ту же самую минуту энергично шлепнули между лопаток тем самым сердечным шлепком, который возвещает, что ты обрел друга. Оглянувшись, он увидел стройного, гибкого молодого человека с моноклем и стрижкой ежиком. Тот лучился теплыми улыбками.

      На минутку Пэки растерялся. Лицо подошедшего, как и его повадки, были ему знакомы. Но лицо в отличие от повадок он помнил хуже. Потом память его очнулась.

      – Вик!

      – Мой Пэки!

      Прошло полтора года с тех пор, как Пэки в последний раз видел искрящегося весельем молодого французского аристократа, виконта де Блиссака. К радости встречи примешивалось сожаление – лучше б им встретиться через несколько минут после Беатрисиного отъезда, а не за несколько минут до него. Дружба Пэки с наследником де Блиссаков началась в прекрасные нью-йоркские деньки, и что-то подсказывало ему – сейчас приятель пустится в воспоминания именно о них. А опыт научил Пэки, что при Беатрисе эту тему лучше всего хранить за семью печатями.

      Но Беатриса перестала потирать лодыжку, и оставалось представить ей этот призрак умершего прошлого.

      – Леди Беатриса Брэкен. Виконт де Блиссак.

      Беатриса кивнула. В ее красивых глазах застыло каменное выражение. Пэки с легкостью расшифровал его – она не одобряет старину Вика.

      Друзей Пэки леди Беатриса вообще нечасто одобряла, иногда ей казалось, что каждый из них еще отвратительнее предыдущего. Сама она в своих знакомствах была исключительно разборчива, общаясь только со знатью и иногда делая исключение для интеллектуалов. Пэки же, напротив, насколько она поняла, был рад всем и каждому. Никогда нельзя было быть уверенной, думала она, выходя с ним куда-нибудь, что он не примется фамильярничать с боксером-профессионалом или еще с кем похуже. Открытие, что он в самых сердечных отношениях с виконтом де Блиссаком, слухи о котором порой достигали ее ушей, ничуть не уменьшило ее сходства с модно одетым айсбергом.

      – Мы часто виделись в Нью-Йорке, два года назад, – виновато, как и требуется от хорошо вымуштрованного жениха, сообщил Пэки.

      – Да-а, задавали мы тогда жару, – ввернул виконт ненужную сноску. – Покутили на славу. Поставили замшелый городишко на уши.

      Глаза его, чуть выпучившиеся