Перелом. Елена Феникс

Ни публикации в «Журналисте» никто не увидел, ни методичек в МГУ. Хотя я уверена, если бы Коллегия заклеймила меня, а не Васю, то меня мазали бы черной краской по всем российским заборам.

      После этого инцидента мне довелось приехать в Москву в командировку, и я зашла в редакцию журнала. Очень хотелось пообщаться с главным редактором и спросить, почему он не выполняет решение Большого журналистского жюри. Если оно не обязательно, то к чему было это нервическое шоу?

      Редактора не оказалось на месте. Тогда я через сотрудников передала ему свой номер телефона, выразив готовность до окончания командировки вновь приехать в редакцию и пообщаться. Но мне так никто и не позвонил.

      Собственно, я не надеялась. Дело в том, что, еще работая в Москве, мой офис располагался как раз в том же здании, что и журнал «Журналист». Однажды, придя на работу, я увидела на столах своих коллег экземпляры только что вышедшего номера этого издания, на обложке которого красовался Вася в полный рост с улыбкой хищника, сожравшего всех и вся и готового делать это снова и снова.

      Конечно, это был вызов. Конечно, он не мог не знать, где я работаю, потому что мои статьи легко было найти в Интернете. А вот, какая была мотивация?!

      Я раскрыла журнал, прочитала статью о Василии. Оказалось, что он в составе важной делегации ездил в Страсбург. Дальше можно было не читать. Стало ясно, что судьба моей жалобы в Европейский суд по правам человека предрешена: несколько лет назад, не добившись толку ни в краевом суде, ни в Верховном, я обратилась в Страсбург. Моей жалобе о незаконном увольнении с работы и дальнейшей травле присвоили номер и обещали рассмотреть. Обычно на выполнение этого обещания уходит до восьми лет. С этой минуты мне можно было не беспокоиться.

      И ладно. Я уже тертый калач. А вот что делать Маше и ее 12 детям, которые по вине таких вот балдуевых остались один на один с проблемой выживания? Власть, толкнувшая сирот и приемную мать навстречу друг к другу, сделала вид, что она не причем. Типа, никто тебя, Мария, не заставлял брать к себе детдомовцев. А взяла, так и не скули.

      А когда пошла серия моих разоблачительных публикаций, Машу со всех сторон атаковали разные подонки: а не ради ли денег ты взяла детей? Ну, конееее-чно ради денег! Не потому же, что ты такая порядочная, что памятник тебе можно ставить при жизни?!

      И Балдуев почтил Машу своим чиновным вниманием, прибыл в село посмотреть, так ли всё обстоит, как я излагала в своих статьях? Действительно ли огромная семья нуждается в поддержке? И прямо с порога изрек:

      – Денег не дам и не просите!

      Машка только плечами пожала и подумала, зачем тогда было приезжать, если не собирался помочь? Не ей. Детдомовцам, выброшенным не без его подачи за ворота ставшего родным детдома.

      А я бы спросила: а где же оптимизированные 10 миллионов на его ликвидацию? Ну да кто-то бы мне ответил…

      С той поры мы с Марьей дружим. Обремененная детьми, их уроками и проделками, болезнями и драками, она находит время вырваться ко мне