Дама и лев. Касанова Клаудия

когда у меня и плохонького меча не было, чтобы прокормить себя.

      – Вы считаете, что я должна уступить воле отца? – голос девушки, казалось, доносится издалека, как будто она поставила жизнь на карту, и что это будет за карта, зависело от слов Озэра.

      Он медлил с ответом, но потом произнёс серьёзно:

      – Я верю в повиновение и верность.

      Глубокое молчание воцарилось в комнате надолго. Озэр думал, что Аэлис уснула, сражённая усталостью после бурного дня. Он понял, что это не так, когда через некоторое время услышал вопрос, грустный и насмешливый:

      – Так нет мне пощады, капитан?

      Прежде, чем ответить, Озэр услышал скрип в углу, где стоял чёрный сундук. Рыцарь вскочил с быстротою молнии и откинул крышку, держа меч наготове. Он не увидел дна: под полом был прорыт туннель, выход из которого маскировал сундук. Вверх по лестнице поднимался монах в чёрном облачении с тонзурой в клюнийском стиле, увидев рыцаря, он вытаращил глаза от изумления, как будто не ожидал никого увидеть в конце туннеля.

      – Иисус, Мария и Иосиф! – воскликнул Озэр как раз перед тем, как монах бросился на него с кинжалом, спрятанным под наплечником. Клинок задел руку рыцаря, но не ранил. Не раздумывая, Озэр взмахнул мечом и вонзил его в руку нападавшего. Монах истошно завопил:

      – Стража, сюда! Ко мне! К Готье Суйерскому!

      Глава четвертая

      И тут отверзлись врата ада. Озэр отбился от раненого в руку монаха, который, забыв о ране, пытался пронзить его кинжалом в сердце. Аэлис бросилась к окну с криком:

      – Луи Л’Аршёвек! За Сент-Нуар! Нас атакуют!

      Озэр отбросил нападавшего, на этот раз ударив его в бок клинком плашмя, тот застонал от боли. Рыцарь пока старался не наносить монаху тяжёлых ран, но берёгся и сам. Однако кто бы мог подумать, что в тщедушном теле Готье Суйерского таится столько ярости? Казалось, гнев придал ему сил.

      – Мужчина ночью в спальне – странная компания для девственницы! – крикнул он.

      – Не в каждой спальне из-под земли являются монахи с кинжалами! – ответил Озэр, приседая, чтобы увернуться от клинка, метившего в горло.

      Суйер весь сморщился и выгнулся дугой, уклоняясь от меча Озэра. Пожирая взглядом дрожащую фигурку, не отходящую от окна, он воскликнул:

      – Не бойтесь, мы уж сделаем из неё порядочную женщину… У, пёс проклятый!

      Луи Л’Аршёвек появился в окне и, кинувшись на Суйера, пронзил его клинком, шепнув на ухо:

      – Куда простому монаху тягаться с ариепископом, глупец!

      Одно нескончаемое мгновение Аэлис казалось, что Суйер умрёт на месте: кровь хлестала из его груди, как будто клинок пронзил ему сердце. Но когда Л’Аршёвек извлёк кинжал, она увидела, что удар пришёлся немного выше, в плечо, и, хотя Суйер морщился от боли, рана была неглубока.

      – Да ты мясник, – заявил Озэр, притворяясь рассерженным.

      – Я тоже рад видеть тебя целым и невредимым, – воскликнул Луи со смехом.

      – Пока все мы живы, надо бы убраться отсюда, а то того и гляди…

      В