Дама и лев. Касанова Клаудия

в каждой войне, а мы уж постараемся не остаться внакладе.

      Он поднял руку, и на пальце блеснуло фамильное кольцо с отчеканенной на серебре башней Сент-Нуара. Чуть ли не молитвенный экстаз отразился на лице патриарха. Искренняя тревога за будущее семьи двигала всеми его поступками ещё с тех пор, как он внушил себе, что дама Франсуаза, мать Аэлис, не сможет родить ему больше наследников. Продолжить род, сохранить власть, собрать воинов под свои знамёна и защитить наследие семьи. Аэлис, растроганная, едва не кинулась ему в ноги и не попросила прощения за то, что делает. Она знала, что причиняет боль, что станет источником новых страданий для отца, но всё же предпочла остаться верной тому мгновению, когда, коленопреклонённая у высокого колодца в монастырском дворе, она дала себе слово не сдаваться, не позволять, чтобы иная воля, кроме её собственной, руководила её поступками, а потому пылко возразила:

      – Я не хочу быть вдовой Суйера! Я не могу выйти замуж с мыслью о скорой смерти супруга, ибо каждая ночь в его постели будет шагом к моей собственной могиле. Не делайте меня такой. Умоляю вас, отец.

      – Такой? Что ты хочешь этим сказать? Разве плохо сделать тебя независимой и богатой как можно скорее? Я желаю тебе только добра. – Сент-Нуар был близок к отчаянию. Его дочь оказалась такой же упрямой, как её мать, да и как он сам.

      – Единственное, чего желаю я,– уйти в монастырь. Я попрошу аббата Гюга дать мне рекомендательное письмо в какое-нибудь аббатство его ордена, – заявила Аэлис, собравшись с духом. Она вытерла слёзы и с удивлением заметила, что отец смеётся.

      – Аббата Гюга! Рекомендательное письмо! – Сент-Нуар от души веселился. Наивность дочери успокоила его. Далеко не всё было потеряно: Аэлис представления не имела, какие нити двигают поступками людей, да, в конце концов, он же отец ей. Порядок должен возобладать в мире.

      – Милое дитя, аббат ничего подобного не сделает, разве что ты постучишься в его ворота с мешком золота под мышкой. Потому что монахи принимают лишь тех, кто может оплатить своё пребывание в монастыре, кто деньгами, а кто – трудом. Доить коров и выращивать овощи ты ещё не научилась, и сомневаюсь, что нашему доброму Гюгу покажется полезным твоё мастерство вышивальщицы, так что придётся нести деньги. Монеты, отчеканенные в Шампани или при дворе Антипапы, лиможские бокалы или арабские кинжалы, инкрустированные драгоценными камнями, меховые покрывала или реликвии святого Бернарда… так или иначе, деньги. Деньги, которых у тебя нет, однако твой многотерпеливый отец бьётся за то, чтобы они у тебя появились, как бы ты ни сопротивлялась. Когда ты станешь богатой вдовой Суйера, все монастыри от Брюгге до Сен-Жан-д’Акр распахнут перед тобой двери. Тогда-то ты поблагодаришь меня за заботу.

      Сент-Нуар уже веселее взглянул на свою бледную дочь и решил, что на сегодня сказано достаточно. Утром ещё будет время уладить недоразумение с Суйером и скрепить договор. А пока бесполезно биться за то, чтобы вдолбить каплю здравого смысла в упрямую голову Аэлис. Он повернулся